Кэндзабуро Оэ: Эхо небес

Пас пишет, что, по-детски наивные и глуповатые, иногда даже нелепые шутки мачо обычно разрешаются зловещим смехом. Не был ли чем-то вроде этого и эпизод с плодами или бутонами кактуса, когда ничего не подозревающих киношников из Японии подбивали съесть то, что вызовет у них понос?

Мачо Мицуо не только изнасиловал Мариэ, но и продемонстрировал мужскую виртуозность, за три минуты доведя ее до пика; зная, что против него не выстоит ни один силач в округе, безжалостно терроризировал всю ферму. Понимал он и то, что облик Мариэ и отношение к ней на ферме не позволят сообщить о случившемся в полицию и в местную прессу. Ведь если в этой стране психопат надругается над ребенком, а потом и убьет его, сделанный прямо на месте преступления снимок забрызганного кровью полуголого детского тела наверняка будет дан крупным планом на первой странице вечерней газеты. И при всем том, когда мужчины с фермы выступили сплоченно и перебили ему колени, у Мицуо — как и предсказывала Мариэ — не мелькнуло мысли обратиться в полицию и уж тем более показаться на ферме, даже когда ноги зажили. И так все и шло…

Но все же, услышав о смерти Мариэ, Мицуо возвращается из трущоб Мехико, где жил у матери, и, хотя ноги еще не гнутся, напрягая все мускулы, роет мотыгой могилу. Крестьяне не смеют приблизиться, видя в руках избитого ими мужчины то, что может стать орудием мести. Я легко представляю себе, как они жмутся за спиной съемочной группы и выжидают, что будет дальше. Асао, ничего не знающий о случившихся здесь событиях, все время фиксирует с помощью камеры, как он вгрызается в землю, глубже и глубже. Потом картина сбивается с появлением стада, которое гонят с тощего пастбища домой. Мачо Мицуо приостанавливается, чтобы взглянуть на замешательство среди людей с камерой. Следует обмен репликами и грубоватая шутка о плодах кактуса. Крестьяне осторожно приближаются — и мир восстановлен. Японцы-иммигранты, индейцы, метисы — и женщины, и мужчины, и дети — объединяются, чтобы закончить копать могилу, в которую они положат Мариэ…

Вот так представляется мне развитие этих событий — та часть фильма, которую Асао и его друзья вот-вот привезут из Мексики. Запечатленное в эпизоде примирение двух сторон — дело рук Мариэ. Крестьяне, не способные одолеть мачо один на один, объединились не чтобы убить его, а чтобы бить камнями по коленным чашечкам, пока память о том, что значит оказаться жертвой, не впечатается в него навсегда. И не та ли сила, которую эти люди получили от Мариэ, позволила им остаться на кладбище и не сбежать, хотя они и жили в напряженном страхе с того самого дня, когда оставили его лежать на земле искалеченным? И не явилась ли неспособность Мицуо забыть ту женщину, которую он взял вопреки ее воле и за три минуты довел до оргазма, неспособность забыть о ней все то время, что он жил в городе один, даже без мотоцикла (на который, впрочем, не смог бы сесть), причиной, заставившей его, узнав о ее смерти, вернуться и начать рыть эту могилу? Вернуться к людям, с которыми враждовал, но теперь почти сразу же примирился…

Я прочел дневник Серхио Мацуно прежде, чем взялся за книгу о Мариэ, но не упоминал об изнасиловании, потому что, как уже было сказано, не понимал, как найти твердое обоснование случившемуся. Но теперь, когда я увидел этого гиганта, под облачным вечерним мексиканским небом врубающегося мотыгой в жесткую землю, ничто не мешает мне рассказать и эту историю. Что я и делаю…

Но на моем пути лежит еще одно препятствие. Если таможенники все-таки пропустят видео, изображающее Мариэ обнаженной богиней судьбы Майей, подающей знак «V», и я увижу это, то не произойдет ли что-то исключительно важное и способное изменить все? Если во время приготовлений к ее погребению мертвая Мариэ смогла выступить как посредник между Мицуо и людьми с фермы, не установит ли этот продуманно созданный ею предсмертный образ связь между мною и чем-то неназываемым? Знаю, что это звучит неестественно, но стоит об этом подумать, и мое сердце гулко стучит от такого же страха, какой испытывали и люди с фермы, после того как захватили и искалечили Мицуо.

Мягкий голос может спросить: «Они сплотились, чтобы расправиться с тем, кто гораздо сильнее. Ты когда-нибудь делал что-то похожее?» — и я вынужден буду ответить: «Да, взявшись за роман о жизни Мариэ, я написал „собственную историю, ту, что дано увидеть мне“…».

Кэндзабуро Оэ — самый известный современный писатель Японии. Он родился в 1935 году, окончил отделение французской литературы Токийского университета и уже в двадцать с небольшим получил свою первую литературную премию. Оэ автор более двух десятков романов и повестей, нескольких сборников рассказов и эссе.