Дмитрий Каралис - Дела семейные

— А вот та? — вылезая из машины, спросил отец, — Не лучше?

Продавец оглянулся на такую же соседнюю «тройку», вновь пожал плечами и стал запирать машину. С первого раза у него не получилось, и ему пришлось дважды хлопнуть дверцами.

— Все ясно, — разочарованно прокомментировал папа закрывание дверей. — Как в самосвале.

— Будете эту смотреть? — грубовато спросил продавец, давая понять, что смотреть-то особо нечего.

Со стороны магазина к нам торопливо шагал дядя Жора. Его так и распирало от какой-то новости. Дядя Жора энергично помахал нам рукой, и продавец, не дождавшись ответа, ушел.

— Есть информация к размышлению! — дядя Жора взял под руки моих родителей и повел их к забору. — Племянничек, не отставай! — оглянулся он.

Я не отставал. Я понял, что дядя Жора пронюхал то же самое, что и я, и теперь спешит поделиться подтвержденной информацией.

Все так в точности и оказалось.

Дядя Жора потихоньку расположился неподалеку от стойки, за которой сидели продавцы, и своими собственными ушами слышал, как они ругали пришедшую с завода партию машин и даже по телефону жаловались кому-то приглушенным голосом, что ни одной стоящей машинюшки среди тех, что стоят во дворе, нет.

— И что же делать? — погрустнела мама. — Нам надо выкупить в течение недели. Иначе очередь пропадет…

— Есть одна идея, — дядя Жора приложил палец к губам. — Мы с Кириллом прознали, что во втором боксе…

…Папа, мама и я в три пары глаз следили, как кассир пересчитывает наши денежки и щелкает косточками на счетах. Считали несколько раз. Все сошлось. Потом я отдельно заплатил двенадцать рублей за перегон машины от магазина к нашему дому и шестьдесят копеек за десять литров бензина.

Дядя Жора в это время ненадолго уединился с победителем социалистического соревнования. Вернувшись, он многозначительно прикрыл глаза, что следовало понимать так: хитрость торгашей разгадана, второй бокс нами взят, в лапу я дал, а на этом барахле, что стоит во дворе, пусть ездит кто-нибудь другой — нас не проведешь…

После заезда в ГАИ, где машину поставили на учет, мама с папой и пожилой водитель в кепочке прибыли в наш двор.

Вид у машины был сногсшибательный! Белая «тройка» с хромированными молдингами и легко запоминающимся номером «17–03 ЛЕА» встала под нашими окнами, рядом с дядижориной «Волгой».

Я взял старушку Сильву на руки и поднес к окну, чтобы она тоже посмотрела на нашу машину, и когда маме не удалось с первого раза захлопнуть дверцу, я решил, что это пустяки, о которых не стоит беспокоиться, — женщины плохо ладят с техникой…

— Красавица! — сказал дядя Жора. — Просто красавица!

И я не стал уточнять, кого он имеет в виду: нашу маму в новом плаще и платочке или машину…

7 апреля 2003 г.

В начале декабря, когда мы с первым пушистым снежком приехали в Зеленогорск, у отца подрагивали руки, и он по несколько раз в день пил пахучую валерьянку.

Отец начал потреблять эту гнусную жидкость позапрошлой осенью, когда ему дали аспиранта, и за два года он с этим раздолбаем-аспирантом дожил до граненой стопки разведенного водой напитка на один прием…

На отца было жалко смотреть: он вздрагивал от телефонных звонков и скрипа двери, беспрерывно барабанил пальцами по столу или сидел, погруженный в себя — обхватив голову руками. И я думал: хорошо еще, что батя пьет валерьянку, а не водку.

Кто бы мог подумать, что научное руководство стоит стольких нервов и времени!

Лично мне казалось, что аспирантура — это чистой воды ерунда; другое дело — полигоны, испытания, доведение изделия до ума… Тут я пошел не в отца, а в дядю Жору. Он меня и устраивал в это страшно секретное КБ, где поначалу от одних только грифов на чертежах бегали мурашки по спине, а когда я выехал в командировку и увидел все в натуре… Я понял, что это на всю жизнь. Первую ночь я не спал от гордости за себя и страну — какой же мы великий народ! А потом слегка привык, стал называть изделия по номерам, научился не бояться треска в отсеках, а унты, как и все в бригаде, называл унтярами или водолазными ботинками. Нет, аспирантура была не по мне!..

Отец познакомился со своим аспирантом не как все люди, а с опозданием на месяц, — в октябре, когда все нормальные учащиеся вузов давно сидели в пивных барах и вспоминали проведенное лето.

Фамилию отцовского аспиранта я поначалу воспринял как Козлик. Оказалось Гвозлик. И не козлик, и не гвоздик, а не пойми, что…