Кэндзи Маруяма - Сердцебиение

Теперь с каждым днем я пива пью все меньше. И главное, пью не для того, чтобы осоветь, как раньше. Это приятно — голова остается незатуманенной. С. поставил мне только одно условие: ни капли спиртного, когда сажусь за руль. Условие это я выполняю. Да и ни к чему мне теперь напиваться. Мое воображение и без того работает на всю катушку, меня переполняют надежды. Когда парень сидел напротив, мне стоило огромных усилий сдержать тысячу вопросов, вертевшихся на языке.

О многом хотел бы я его расспросить, услышать от него всю правду. Но это, наверное, невозможно. С тем же успехом я могу надеяться, что мне удастся разговорить своего пса. Как и С., парень, конечно, ни слова не скажет о главном. Правда, ему, возможно, известен не весь замысел, а только какая-то его часть. Может, он, как и я, знает лишь, в чем состоит его непосредственное задание?

Ну, хватит гадать на кофейной гуще, подумал я. Гадай не гадай, ни до чего все равно не докопаешься. Но распалившееся воображение унять было не так-то просто. За окном чернела ночь, пиво начинало дурманить голову, и мысли накатывали одна за другой, как волны, лижущие песок. Я ничего не мог с собой поделать — слишком устал за день. Пройдет еще немало времени, прежде чем я засну. А дождь все идет. Если бы не он, можно было бы прогуляться до озера. Это так приятно — ходить по вечерней набережной вдвоем с собакой. Там на дикой скорости с незажженными фарами проносятся мимо мотоциклы и автомобили, в которых сидят бешеные юнцы, фланируют парочки, на лицах которых написано ожидание предстоящей ночи, дети, вышедшие с родителями прогуляться перед сном, с радостным визгом жгут бенгальские огни. Детский смех несется отовсюду, кажется, что, проносясь над гладью озера, он достигает противоположного берега, взметается вверх по горным склонам и поднимается в самое небо. Лениво прохаживаясь среди всей этой кутерьмы, я поглядываю по сторонам и снисходительно усмехаюсь. Почему-то я чувствую превосходство над гуляющей толпой. Но это, конечно, самообман. Не знаю, с чего я взял, что мое нынешнее положение делает меня самым свободным и независимым человеком на свете.

Здесь, возле горного озера, у людей такие довольные физиономии. За все время мне не встретился ни один человек с мрачным или озабоченным выражением лица. Публика вволю вкусила радостей лета и продолжает наслаждаться последними погожими деньками. Я и сам доволен. По внешнему виду не скажешь, что между мной и всем этим людом есть какая-то разница. А если и есть, то не столь уж значительная. Свет белых и красных фонариков, свисающих с гибких ветвей ивы, освещает меня точно так же, как прочих отдыхающих. Точно так же обволакивает меня легкая музыка, несущаяся отовсюду — из залов игральных автоматов, отелей, питейных заведений.

В глазах прохожих я обычный курортник. И очень хорошо. Мне, слава богу, нечего скрывать и не от кого прятаться. Не знаю, как С. и присланный им клиент, но я пока спокойно могу ходить в толпе, ничего не опасаясь. И все же, и все же каждый раз, наслаждаясь прогулкой, я говорю сам себе по многу раз — не реже, чем задирает лапу моя псина, — одни и те же слова: «Между всеми вами и мной огромная разница». Или: «Я не то, что вы, я не вернусь к нудной повседневной жизни, как только спадет жара...»

В воздухе, проникавшем в гостиную через проволочную сетку двери, веяло сыростью, но душно не было. Дышалось сегодня вечером гораздо легче, чем вчера. Когда я вспомнил, как обливался потом в своей комнатушке в том проклятом бараке, просто не поверилось, что это было со мной. Пусть на вилле я поселился ненадолго, но уж обратно в ту конуру не вернусь, решил я. Пропадай она пропадом вместе с тем жалким барахлом, которое там осталось. Заберу, пожалуй, свою регистрационную карточку, которую С. без моего ведома переправил в эти края, и уеду куда-нибудь далеко, в маленький городок, где я никого не знаю и меня никто не знает. Что мне терять, достаточно решиться — и я могу отправиться хоть на край света.

В глухой провинции на те денежки, которые я получу, наверное, нетрудно купить землю и дом. А можно обойтись и без этого — просто снять какое-нибудь жилье. Найти работу, и дело с концом. Половину денег надо будет обязательно отослать жене — нет, не жене, а детям. Ведь как муж и отец я палец о палец не ударил для своей семьи. Как это брат тогда сказал: «Никогда не думал, что ты такая безответственная скотина». С тех пор я ни разу его не видел.

А может, и не надо посылать никаких денег. Раз я безответственная скотина, пусть уж таким и останусь. Деньги мне и самому сгодятся. Без гроша в кармане свободной жизни не видать. Придется опять вкалывать. А какая, к черту, свобода, если ты вынужден вкалывать.