Кристин Айхель - Обман

– Ну и как?

– Кое-как я продержался до антракта. Потом сбежал. Прочь, все равно куда. Я скрылся в темном парке. Там, между широкой раковиной и белыми скамейками, меня стошнило. Потом вернулся в курзал. Пробираясь к сцене, оказался в объятиях Марка. Я так напугал его своим внешним видом, что он забыл про остроты. Дружище, что с тобой стряслось? Может, девушки так на тебя подействовали? Вместо ответа я просто упал к нему в объятия. Ему было страшно неловко. Пока он старался от меня избавиться и поскорее проститься, похлопывая меня по плечу, я заметил, что она направляется в мою сторону. Я стоял с повисшими плечами, грязный после вылазки в парк. Вдобавок ко всему от меня дурно пахло. Значит, вот ты где, проговорила она, и ее голос прозвучал как в жестяной банке. Она наверняка все продумала, наверняка давно мечтала о том, чтобы приветствовать меня именно таким образом с доверительной интонацией по прошествии всех лет, но в тот же момент и она ощутила, что это прозвучало пошло и холодно, что такое приветствие исходило как бы не от нее, что оно вызывало чувство боли, поскольку утратило связь с реальностью. Чего ты хочешь? – спросил я. – Выглядишь ты ужасно, дорогой, проговорила она, но мне надо с тобой поговорить. Все эти долгие годы я молчала… Это очень важно, ведь речь идет о… Но в тот же миг дали звонок. – Очень жаль, мне надо работать, прервал я ее и побежал на сцену. Запыхавшийся, потный, я сел за рояль. Пятна на моем смешном смокинге бросались в глаза. Я искал ее глазами. Нет, она не ушла, она снова сидела на прежнем месте, но за столом появились и другие люди – мужчина и несколько молодых людей. Они дружески беседовали, смеялись, чокались друг с другом. Но мое внимание привлекала только Хризантема, точнее, то, что от нее осталось, или то, что добавилось к ее образу. Теперь она безобразно располнела. Каштановые локоны распрямила и высветлила под блондинку. Весь ее образ утратил былую живость и неповторимость.

– Вам удалось собраться и играть на сцене?

– В общем и целом да. Но это был сущий ад.

– Вот только к чему все это смятение чувств? Вы ведь к ней уже давно остыли.

– Да, да. Матрона в красном парадном костюме, она действительно могла бы оставить меня равнодушным. Однако она мне кое-кого напоминала. Точнее сказать – чувство. Ведь если ты когда-то любил, я имею в виду страстно, если это была по-настоящему роковая и неотвратимая любовь, то становишься уязвимым навсегда. Когда я был влюблен, мне казалось, что весь мир готов меня обнять, что любая песня о любви только обо мне, что любое благоухание, каждый солнечный лучик являются знаком, добрым знаком судьбы, моей судьбы, что весь этот огромный бессмысленный мир, наполненный людьми и предметами, разными местами и миллионами беспорядочных деталей, этот мир казался прозрачным для восприятия, глубоко осмысленным, таким же прозрачным, какой становилась действительность для Шерлока Холмса при расследовании очередного уголовного дела. Причем перед ним этот мир представал как космос знаков и признаков, несущих в себе скрытый смысл. В таком же положении, когда все на свете имело свой смысл, оказался и я в пору своей влюбленности. С того момента я стал рабом данного чувства на всю жизнь. Это чувство не выветрилось до сих пор, оно пронзает мое восприятие музыки, предопределяет появление неожиданной улыбки, и вот оно снова напоминает о себе: то тянет в паховой области, то крутит в области желудка, то защемит сердце, хотя моя влюбленность давно прошла. Напоминает фантомную боль, которая никогда не пройдет, хотя непосредственный источник давно ампутирован. Она перевернула мне душу, и вот теперь я восседал посреди «Биг-бэнда Гельмута Хольма» как обломок целого, остервенело вколачивавший неслышимые звуки в недра рояля.

– Что произошло потом?

– Я понимал лишь, что дальше так продолжаться не может. Мне надо было избавиться от нее, от этой тени, которая приклеилась ко мне и все больше натягивала нити, связывающие меня с нею. Я пытался не смотреть на нее. Пристально разглядывал танцующих, движения которых становились все более стремительными и резкими. Девушки и их партнеры напоминали фигурки с отверстиями для ключиков со стороны спины. Видимо, фигурки заводили слишком часто, и пружины со временем износились. Воспроизведение всех операций происходило с безукоризненной точностью, но с противоестественной быстротой. Наконец танцоры, на удивление неповоротливые, несмотря на присущую им элегантность, поднявшись на своеобразный пьедестал победителей, стали демонстрировать публике сделанные из металла безвкусные абстрактные трофеи. Наступил момент, когда паркет был представлен в распоряжение всех желающих танцевать. Я подал знак дирижеру и попросил его сделать паузу. В ответ он лишь снисходительно кивнул, и я потащился в бар. Спустя пару минут она уже стояла рядом со мной. Это действительно очень важно, проговорила она. Хорошо, давай выйдем, ответил я. У меня не было никакого плана, но я почувствовал: что-то неминуемо случится. Она хотела забрать свое пальто. Оно тебе не потребуется, бросил я, и она без возражений последовала за мной. Мы молча направились в парк. Даже здесь мы не могли спрятаться от шума, однако, растворившись в тумане, впервые опустившемся над городом в этом году, музыка доносилась до нас как далекие звуки ярмарочной шарманки. Она тревожно посмотрела на меня. Куда мы пойдем? Немного прокатимся на лодке. Это ведь романтично или нет? Она не стала возражать. Посреди озера бил фонтан, подсвеченный прожекторами. Луч света выхватил из темноты несколько гребных лодок, которые раскачивались на прибрежных волнах. Отцепить одну из них не составило труда. Что я хотела тебе сказать… Она попыталась продолжить объяснение, но я ее оборвал: повнимательнее, когда будешь садиться в лодку, пол в ней гладкий и скользкий, очень скользкий. Уже от одного моего предостережения, потеряв уверенность, она зашаталась, потом, чтобы восстановить равновесие, качнулась в одну, в другую сторону. Мне невольно подумалось, сколь легко и грациозно лебеди скользят по воде, а вот на суше своей неповоротливостью они напоминают балерин в резиновых сапогах. Ее еще раз качнуло, после чего, вскрикнув, она упала в темную воду. Я сразу же кинулся за ней. Это место оказалось настолько мелким, что можно было просто стоять на дне. Несколько мгновений спустя она была мертва.