Дебора Леви - Горячее молоко

Я гналась не за ясностью. Мне хотелось, чтобы все стало запутаннее.

Африканец и моя мама вроде бы хорошо поладили. Он снял часы с ее запястья, чтобы высвободить тонкий пушок, застрявший между звеньями в кольцах, и стал рассказывать историю Альмерии.

— «Альмерия» по-арабски означает «зеркало моря».

Роза притворялась, что слушает, но все ее внимание было приковано к усыпанным бриллиантами часам.

— Тикают! Я чувствую, как они тикают, потому что руки у меня не столь бесчувственны, как ноги.

Этот убийственный хронометр еще и тикал.

— Я с трудом хожу, — сообщила Роза африканскому торговцу.

С показным сочувствием он покачал головой, и Роза широким жестом помахала в воздухе купюрой в пятьдесят евро, а затем милостиво передала африканцу.

— Спасибо за уделенное нам время.

Когда он с нами попрощался, солнце уже согрело морскую воду в близстоящих ведрах с маслинами и гигантскими каперсами. От них пахло резким темным уксусом.

— Хочешь узнать время, София?

— О да, пожалуйста.

— Двенадцать сорок пять. Время приема исчезающих лекарств.

Мы вернулись к машине, и я попросила Розу выбраться из инвалидной коляски и постоять, пока я складываю коляску и засовываю в багажник.

— Это не вопрос воли, София. Сегодня я стоять не могу.

К тому времени, как я затолкала маму в машину, из-за ее стонов, жалоб, шипения и ругательств — все были направлены на меня и на мои недостатки, несовершенства и невыносимые привычки — мне действительно померещилось, что она — гангстер и пытается отнять у меня жизнь.

Сев на пассажирское сиденье, я хлопнула дверью и ждала, чтобы Роза увезла нас подальше от этого места, но она затихла, словно в шоке. Мы припарковались рядом с руинами дома, в котором, как полагали, никто не живет. Но сейчас стало видно, что, несмотря на дырявую крышу и покореженные рамы, он обитаем. На веранде мать с маленькой дочкой ели похлебку. Сломано было все: тачка, коляска, стулья, стол и однорукая кукла, валявшаяся у машины.

Дом сломанный, во всех смыслах.

Моя мама была главой своей собственной маленькой сломанной семьи.

Ее обязанностью было останавливать диких животных, крадущихся через дверь и нагоняющих ужас на ее ребенка. Этот печальный дом был призраком, который она в себе несла: призраком страха не удержать волка за порогом нашей двери в лондонском Хакни. У меня было право на бесплатное школьное питание, и Роза знала, что я этого стыдилась. Обычно до ухода на работу она делала мне суп в термосе. Я несла его в тяжелом ранце, и суп протекал на тетрадки. Тот суп в термосе был мучением, но он доказывал маме, что волк еще не забрался в дом. В моем путеводителе целая страница посвящена иберийским волкам (Canis lupus signatus) , которые некогда хозяйничали в Альмерии. По всей видимости, во время диктатуры Франко проводилась специальная кампания по их истреблению. Конечно, некоторые из них выжили и не удосужились постучаться в дверь этого дома. Они вломились через окна.

Самолет в небе прорезал белую тропинку.

Ребенок помахал ложкой моей матери.

— София, вези нас домой. — Роза бросила мне на колени ключи.

— Я не умею водить.

— Нет, умеешь. В любом случае тот анисовый ликер был слишком крепким, и я тоже не поведу.

Она начала проталкивать свое тело на пассажирское сиденье, поэтому мне пришлось выпрыгнуть из машины. Я обошла вокруг, села за руль и вставила ключ в зажигание. Движок завелся. Подергала ручной тормоз и сдала назад.

— Идеально. Идеальный задний ход.

Под колесами что-то хрустнуло.

— Это кукла того бедного ребенка, — сказала мама, выглядывая из окна. — Забудь, переключи скорость, включи поворотник, пристегнись, очень хорошо, поехали.

Пока я ехала со скоростью десять миль в час, Роза подалась вперед поправить зеркало.

— Быстрее.

Ехала я не на той передаче, но затем поправила ручку управления и на новой, пустой автомагистрали даже осмелилась прибавить скорость.

— София, с тобой я чувствую себя в полной безопасности. Только одно наблюдение.

— Какое?

— В Испании движение правостороннее.

Я засмеялась, и Роза сообщила мне, какое время показывают ее новые часы.

— Мы едем в гору — нужно переключить скорость. Видишь, нас пытаются обогнать?

— Да, я его вижу.

— Это она, — сказала Роза. — Она пытается тебя обогнать, потому что видимость безупречная — она видит, что встречных автомобилей нет. Час дня, между прочим.

После работы с тремя кофе-машинами водить — легкотня, как Роза и говорила.