Александр Гера: Над всей Россией серое небо

Сгущались тучи, свинцовая серятина спустилась до самых крыш. И будто хороводили громы или танковые гусеницы рубили асфальт, темень кромешная, стылость. Пора.

Разлетались мы, как решено, четырнадцатого. Ждать доле нечего. Не себя спасать пора, а капитал на будущее. Глядишь, развиднеется над Россией, перестанет она подставлять свой лоб под заморский аршин, дабы свои собственные недоумки и авантюристы не ставили опыты на согражданах. Ранним утром потемну собрались мы в нашем авиаклубе. Как водится, летуны встречали спонсоров радушно. Шеф-инструктор предложил сгонять на вертолете в ближайшие пределы рыбки половить, попариться и попить водчонки. — Другие планы, — отказался наш президент. — Лучше… — И увлек шеф-инструктора в 'сторону от прочей клубной челяди. — До Богослова не слабо слетать? — Хе, — засмеялся шеф-инструктор. — Знаю тебя, патрон. Где Богослов, там Индра. — Разумеется. — Развернулись над ней после сброса, в Витебске заправка и назад, да? — Как в прошлый раз, — подтвердил президент. — Так в прошлый еще таможни не было. — А что тебе таможня? Тебе ж не садиться? — Засекут и посадят. — Ну и чех с ним. А ты уже пустой. Главюр с тобой летит со всеми бумагами, как положено. Так, мол, и так, тятили-потяти-ли, инди-руси, бхайбхай, совместно с витебскими коллегами по спорту проводим отработку полетов по большому кругу и малость с маршрута уклонились. Маршрут, сам понимаешь, согласован. Юрий Александрович, иди сюда, — позвал главюра президент.

Наш главюр тоже не крайняя сошка в «Оледе». Юрист-международник, на трех языках шпарит без акцента, еще пять лет назад его имя с уважением произносили крупные зарубежные бизнесмены. Тогда он занимал крупный пост во внешней торговле, да не пришелся ко двору новому начальству. «Баста, сказал он, — на дядю поработал бесплатно, пора себе пару копеек наковать». Пытались его различные менатепы соблазнять, всякие полупартийные морды, он пришел в «Олед». Пришел сам, первый человек без личного отбора президента нашего. Мы как раз обсасывали интересную операцию с привлечением иностранного инвестора, а он разложил нашу затею по косточкам, и каждый огрех сам по себе вылез. Это не он такой грамотный, а мы валенки — тот инвестор его старым приятелем был, и вообще он всегда с улыбкой подчеркивал: «У меня большой жизненный опыт».

В «Оледе» он за год имел столько, сколько за всю жизнь в совке не заработал. Его знали везде, ему верили, а честность в бизнесе — самый дорогостоящий товар. Мы, воруя и оплакивая бедную матушку Русь, никогда бы не имели такого чистого фейса, не будь в штате «Оледа» такого юриста. С его приходом из фирмы ушла суета, какая сопровождает действия дилетантов; мы, бесспорно, были стоящими камешками, он огранял нас и делал привлекательную оправу. Два года он не визировал ни одного сомнительного контракта, не одобрял ни одной сделки с душком криминала. А после… «Я так долго надеялся, что в этой стране не все воры и проходимцы и хотя бы одна разумная голова есть наверху», — сказал он и сам предложил покопать глубже стираных джинсов и отмывания валюты. Когда в стране начался ажиотаж с редкоземельными, «Олед» встретил его на шаг впереди остальных джентльменов удачи. Сгодился наш подшефный авиаклуб, в коня корм оказался: две «аннушки» плюс «восьмерка» занимались самым прибыльным делом. Один полет в Каунас приносил русской церкви больше свечек, чем все остальные кающиеся. Для покаяния мы могли бы спокойно держать свечной заводик и ежедневно слушать «Многая лета „Оледу“ и штату его мучеников за святое дело…», но мутная водица отстаивалась, таможня и ОМОН перекрывали один за одним наши каналы, пришлось исхищряться методом сброса.

— Юрий Александрович, убеди шеф-пилота в безопасности, — сказал наш президент подошедшему главюру. — А он не маленький, — усмехнулся главюр. — И я так думаю, — кивнул президент. — А этот чемоданчик, — президент взял из рук главюра кейс, — подтверждение. Десять тысяч долларов детишкам не дают. — Речистый! — засмеялся шеф-инструктор. — Ладно, с Юрой хоть на край света. — На край света не надо. Ему ночью в Штаты улетать. — Красиво живете, — опять засмеялся шеф-инструктор. — Можно подумать, ты у нас сирота, — попенял ему президент. — Нет, почему, — стушевался шеф-инструктор. — С таким патроном всегда в новых попонах ходим…

Немаловажная деталь: наш президент по совместительству был директором малого коммерческого предприятия «Крыло», куда входил этот любительский авиаклуб. Диверсификация называется, а не диверсия против экономики, как считает Рекунков.