Эрик-Эмманюэль Шмитт - Улисс из Багдада

«Остаемся?» — накарябал он.

Я кивнул. О том, чтобы бросить, не могло быть и речи. Оставшись в караване «Сирен», мы смогли бы после Египта переехать в трейлере в Ливию, потом в Тунис. Несомненно, в одной из этих стран для нас найдется корабль в Европу.

Поэтому Буба договорился со своим знакомым, огромным негром с Ямайки, что мы сможем спать между динамиками. Назавтра мы уже немного слышали, что позволило нам работать на погрузке. Электрооборудование «Сирен» — пульты, прожекторы, динамики — перевозилось в шести большегрузных трейлерах, и участники турне обрадовались дополнительным силам, необходимым для демонтажа, переноса, укладывания вещей.

Около пяти дня «Сирены» проснулись, вышли из своих вагончиков и явились в палатку, заменявшую кухню.

Хотя нам запрещалось подходить к ним — в их контрактах указывалось, что никто из работников, кроме продюсера и режиссера, не имел права с ними заговаривать, — я видел женщин, которые без грима и камуфляжа выглядели иначе, чем накануне. Спокойные, красивые, уравновешенные, они пытались восстановить энергию, пили кофе и соки.

И тогда человек с Ямайки объяснил нам, как работает этот бизнес. «Сирены», выдающие себя за звезд, на самом деле были всего лишь сменными инструментами. Их продюсер и автор идеи Рун набрал нормальных девушек, неплохих певиц, затем научил их подражать «чертовкам»-основательницам, трем настоящим оторвам, наглым, грубым, абсолютно ненормальным, которые теперь спокойно кайфовали на островах Фиджи, вдали от публики. Таким образом, приличные выдавали себя за неприличных. Как только сторонний наблюдатель попадал в их круг, новенькие прилежно вели себя как шлюхи: старательно бросали на мужиков похотливые взгляды, симулировали любовные корчи, грязно ругались, ели как свиньи.

Если одна из девушек выйдет из строя, Рун заменит ее, и публика ни о чем не заподозрит. Бедняжки долго не выдерживают. Несмотря на затычки в ушах, на курсы лечения и сеансы тишины, самые старые члены группы совершенно оглохли, однако двух продолжали держать, ибо они навострились весьма ловко давать интервью: они ничего не слышат и потому выглядят наглыми и глупыми, несут журналистам черт знает что. Пресса их обожает.

Мы с Бубой и сами в последовавшие два дня испытывали острую головную боль и некоторую потерю равновесия. Необходимость прятаться за оборудованием, чтобы так переехать ливийскую границу, была нам на руку, ибо в грузовиках, зарывшись в поролоновые прокладки приборов, мы могли выспаться и отдохнуть.

В Триполи были назначены три представления, и нам выпало счастье прожить там две недели. Днем Буба исчезал, находил нужных людей, а я по-прежнему выполнял черную работу под началом ямайца.

По окончании третьего концерта Буба пришел ко мне в возбуждении и, несмотря на нашу временную глухоту, объяснил мне, жестикулируя и изо всех сил шевеля толстыми губами, что нашел выход.

Когда наша колонна тяжелых грузовиков, двигаясь вдоль Средиземного моря, подходила к тунисской границе, мы с Бубой выпрыгнули из трейлера, скатились в канаву, махнули на прощание «Сиренам» и предоставили каравану с улиточной скоростью ползти дальше в свое вопящее турне.

Мы собирались уже выйти на дорогу, и тут откуда ни возьмись пронесся белый автомобиль, за рулем которого сидел Рун. Крыша, сдвинутая назад, превратила машину в элегантный открытый лимузин.

— Ты посмотри, какой у этого гада цвет лица! — возмутился Буба.

Распахнув рубашку и выставив волосатую грудь, подправленную эстетической хирургией, Рун демонстрировал миру нереальный золотисто-коричневый загар, такой же нереальный, как густота и чернота его волос, как его черные каплевидные очки, делавшие его архетипом плейбоя, живущего у бассейна, с цветным коктейлем в руке.

— Естественно, — буркнул я в ответ. — Ему-то не случалось высидеть целый концерт «Сирен»! Он же не сумасшедший! Он держится подальше, за кулисами, укрывшись от звуков, смотрит шоу на контрольном мониторе.

В соответствии с полученными инструкциями нам полагалось явиться в порт Зуварах, откуда каждую неделю выходили три корабля с грузом нелегалов.

Буба настаивал на том, чтобы мы всю дорогу вели себя скрытно, шли опустив голову, одетые в тренировочные костюмы, неотличимые от местных крестьян.

Не доходя Зувараха, мы увидели стихийный палаточный лагерь, городок из разного хлама, тростника и картонок, трущобное жилье, наскоро возведенное нелегалами. Я тут же предложил обратиться к ним.