Евгений Кутузов - Во сне и наяву, или Игра в бирюльки

— Я подвела вас?!

— Нет, что вы. Я, допустим, могу завтра пойти и доложиться, что вы были у меня. Не волнуйтесь, это я рассуждаю.

— Мне страшно, — призналась Евгения Сергеевна.

— Будет гораздо страшнее, если вам это же самое скажут другие. Например, Шутов.

— Это такой моложавый, с двумя кубиками?

— Именно.

— Знаете, мы разговаривали о муже и о работе с глазу на глаз с Фатеевым, а когда вошел этот, Фатеев сразу изменил тон. Как будто совсем другой человек. Я еще подумала…

— О, это ровным счетом ничего не значит. Это может входить в правила их игры. Он специально дает вам понять, что не доверяет помощнику…

— Но зачем?

— А чтобы вызвать ваше доверие. Вот, дескать, уважаемая Евгения Сергеевна, у нас с вами есть общая тайна, которая нас связывает.

— Он показался мне порядочным человеком. Конечно, я могла и ошибиться…

— И всему-то вы готовы поверить, — сказал Уваров. — С сотрудниками этого ведомства нужно держать ушки на макушке. У них иезуитские методы работы. Уж они-то умеют влезть в душу. Впрочем, я допускаю, что Фатеев искренне хочет вам помочь. Вот и записка, о которой вы упомянули… Возможно, почему бы и нет, что он хороший человек, по стечению обстоятельств оказавшийся на этой службе. Да мало ли!.. И само ведомство, если разобраться, объективно необходимо, и не могут там работать одни сволочи. К счастью для нас с вами и для страны, везде еще есть порядочные люди. Вопрос лишь в соотношении. Но тогда мы тем более не имеем права подвергать порядочных людей ненужному риску. Это необходимо хотя бы для будущего. Наши дети и внуки могут ведь и не поверить нам — их так воспитают, чтобы они не поверили. Им вдолбят в головы… А, что там говорить. Вы знаете, сколько жен и детей отказались от своих мужей и отцов?.. Это самое страшное, дорогая Евгения Сергеевна. Самое страшное, что круги пойдут отнюдь не по воде, а по судьбам!.. И в будущем, может статься, детям и внукам нашим не останется ничего другого, как только продолжать не верить нам, чтобы сохранить свою репутацию, чтобы защитить свое доброе имя… Что там имя! Совесть больную нужно будет успокаивать, а как?.. Есть только один известный способ: убедить себя, что моя совесть чиста. Покаяние в этом случае исключается, оно не для отступников и предателей.

— Но это… Это же…

— Увы, это так, — сказал Уваров. — В этой мясорубке мало кто уцелеет. Кого не сломают сегодня, тот сломается завтра. И поверьте, мне не за себя страшно. Мне страшно за будущее детей, которые должны будут или не верить мне, или… или я не знаю что. Вожди наши понимают, что и они не бессмертны, что будет, будет суд истории, и они сделают все, чтобы дети и внуки оболганных, уничтоженных были на этом суде не на стороне отцов и дедов. Подонки всегда, во все времена заботились о своем месте в истории и в памяти людей гораздо больше, чем нам кажется, и уж несравненно больше, чем светочи человечества. А человечество, к сожалению, верит больше пастырям Божиим, а не самому Богу… Но что-то я разговорился, к добру ли сие?.. Так о чем?.. Ах да, Фатеев и ваша работа. Если вы убеждены…

— Ни в чем я не убеждена, — вздохнула Евгения Сергеевна.

— В чем-то все-таки убеждены, — возразил. Уваров, — Например, что ваш супруг невиновен перед народом.

— Разве что в этом.

— А это главное! Что же касается работы… Что ж, соглашайтесь. Да. Возможно, это самый верный шаг. Как это ни парадоксально, вы будете защищены от множества случайностей. Не думаю, что гражданин Фатеев затеял с вами игру. Это была бы слишком сложная партия. И рискованная. У них есть более простые и более верные возможности.

— Вы действительно считаете, что мне нужно согласиться? — спросила Евгения Сергеевна, немножко удивленная столь неожиданным поворотом.

— Да, — кивнул Уваров. У него был очень усталый вид, он трудно дышал, часто и прерывисто, потом вдруг быстро встал, схватившись рукой за горло, вышел в кухню и там долго и надсадно кашлял. Вернулся он и вовсе бледный, как будто даже осунувшийся. Сел и, улыбнувшись, сказал: — Простите. А вы соглашайтесь.

— Честное слово, не знаю, что и делать. Сумбур в голове.

— И я еще добавил. Вечно меня заносит куда-то.

— Наоборот, — возразила Евгения Сергеевна. — Вы помогли хоть немного разобраться, понять. Вы вот о Боге говорили. Он есть, по-вашему?

— Об этом Он только сам и ведает, — усмехнулся Уваров. — Да и зачем нам-то с вами Бог, если он подарил нам великого вождя?

— Не надо, прошу вас.

— Одни считают, что миром правит злато, другие — что любовь, а на самом деле — страх. Обычный животный страх. И ладно еще, что не всегда только за свою собственную шкуру.