Евгений Кутузов - Во сне и наяву, или Игра в бирюльки

И вдруг у Левы объявилась племянница, довольно молодая красивенькая жидовочка (Крольчиха была уверена, что никакая она не племянница, а любовница и что ее подсунули Леве его же соплеменники, торгаши, чтобы не пропало богатство, когда он загнется или когда ему помогут загнуться), так что услуги домработницы стали не нужны, и Крольчиху рассчитали, заплатив, между прочим, копейки. Лева действительно был жаден.

Лучшего варианта, сообразила Крольчиха, не придумать. Потому что, если бы она ушла от Левы сама, это могло бы вызвать подозрения, а так — он уволил. Она продолжала следить за Левой и его «племянницей» и скоро обнаружила закономерность: регулярно, по средам, они ходили в театр, в оперу. Тут Крольчиха всполошилась, предположив, что кто-то уже подготовил это дельце. И рассказала Евангелисту: они были необходимы друг другу — он специалист по замкам, а Лева менял время от времени замки и уж наверняка сменил после ухода Крольчихи, как и после той домработницы — она же хорошо знала квартиру, и главное, ее знала овчарка. Привязанность собаки Крольчиха обеспечила заранее.

Андрея С Балдой отправили наблюдать задолго до предполагаемого ухода Левы из дому. Около семи часов он и «племянница» вышли из парадной и направились к трамвайной остановке. Балда проследил их до самого театра и, только когда вернулся, дал знать Евангелисту с Крольчихой, что все в порядке.

По плану, Андрей должен был остаться с Балдой, стоять на шухере. Случись накладка (вернулись бы, например, раньше времени Лева с «племянницей»), Андрей должен был предупредить Евангелиста и Крольчиху, а Балда — задержать Леву. Для этого годился даже скандальчик. Однако в последний момент Евангелист обеспокоился, что кто-нибудь может оказаться дома.

— Всякое бывает, — сказал он. — Подозрительно мне, что Лева оставляет пустую квартиру.

— Там собака, — возразила Крольчиха.

— Что собака! Давай так. Пусть Племянник идет вперед и позвонит. А мы обождем внизу. Если что, он скажет, что ошибся. Тебе звонить нельзя…

Сам Евангелист «светиться», понятно, не хотел. Андрей звонил долго. За дверью было тихо. И собака не лаяла.

— Она никогда не лает на звонок, — объяснила Крольчиха. — Сейчас стоит, сука, у двери и прислушивается, ждет.

Евангелист быстро управился с замками. Крольчиха, чуть приоткрыв дверь, ласково позвала:

— Джудди, это я.

Овчарка несколько недоверчиво посмотрела на Крольчиху и принюхалась.

— Свои, свои, — сказала Крольчиха и погладила овчарку. Та заскулила. Крольчиха взяла ее за ошейник, отвела в уборную и закрыла.

— Зверюга, — процедил Евангелист. — Кокнуть бы ее. Где патефончик?

Они прошли в спальню. Патефон стоял на своем обычном месте. Евангелист взял его, поставил на кровать и открыл.

Патефон был пуст.

— Где же твоя шкатулка? — зарычал Евангелист.

— Здесь была, — растерянно пробормотала Крольчиха. — Вот жид пархатый! Да вот же она!.. — И показала на трюмо.

Там стояла шкатулка красного дерева. Она была закрыта, и Евангелисту пришлось порядочно повозиться, прежде чем он справился с хитрым замочком.

— Да бери ты, и валим отсюда, — поторапливала его Крольчиха, прислушиваясь, как беснуется в уборной овчарка.

Однако Евангелист во что бы то ни стало хотел посмотреть, что в шкатулке. Интуиция и опыт уже подсказывали ему, что там ничего нет. К тому же она была подозрительно легкой. Так и вышло — в шкатулке сиротливо лежали одно колечко с явно поддельным камешком и дешевенькие сережки.

— Для таких идиотов, как мы, и оставил! Неужели уплыло все? — разочарованно сказала Крольчиха, оглядываясь.

— Не уплыло, — уверенно сказал Евангелист. — Просто перепрятано. Колонул, наверно, тебя.

Квартира состояла из двух комнат и была забита старинной мебелью, коврами, картинами. Огромный шкаф между тем был почти пустой: три-четыре платья, изрядно поношенный костюм и шуба. На тряпки Лева тратиться не любил. На полочках, на столиках, на секретере — повсюду стояли всякие безделушки, дорогие, должно быть, но Евангелист искал драгоценности. Он был уверен, что они где-то в доме. Крольчиха время от времени поглядывала в окно. Балда торчал на месте.

Перетряхнули все, что можно было перетряхнуть. Трижды обыскали комнаты, кухню, ванну — ничего. Андрей высказал предположение, что драгоценности могут быть спрятаны в сливном бачке, но в уборную заглянуть было невозможно: овчарка буквально взбесилась там.

Всем было ясно, что найти драгоценности можно разве случайно. Лева мог спрятать их где угодно. Или у него есть потайной сейф. Но тогда почему он хранил их в патефоне?.. Проверили за картинами, отодвинули диван. Пусто.