Александр Проханов - Теплоход Иосиф Бродский

Лимоновец молча слушал, выдувал из губ струю воздуха, хотел отогнать текущую из носа кровь.

— Ты не закончил Московский университет, филологический факультет. Решил стать революционером, наследником Че Гевары. А ведь мог стать прекрасным лингвистом.

Пленник молчал. Укреплял себя, готовый к испытаниям. Выигрывал время, собирая разрозненные взрывом мысли и ощущения, насаживая их на вертикаль вновь обретенной воли.

Внезапно у Есаула затуманились глаза, будто роговицу покрыла перламутровая слезная пленка. В непостижимой иллюзии, в болезненном колдовском обмане ему почудилось, что прикованный к мачте юноша — его сын, несуществующий в природе, не данный ему в яви, но тайно присутствующий в иных мирах, где течет иная река, плывет иной теплоход, и он, счастливый отец, стоит на палубе с милым сыном, любуется его синими молодыми глазами, гладит золотые лучистые волосы, не может насмотреться на руйянЫе, смешливые губы. Это ощущение было столь сильным, обморочно больным и прекрасным, что Есаул закрыл веки, стараясь удержать под ними восхитительное видение.

Молодой человек напрягал скованные за спиной руки. Упирался в мачту, обретая в ней дополнительную опору. Его облик был фантастичен — блестящее, как кожа рептилии, трико, перепончатые ноги тритона, из ноздрей — две красные струи, словно кровавые бивни. Но глаза осмысленно и тревожно светились.

Есаул смотрел на него с паническим обожанием, не понимая, почему остается сидеть на стуле, а не кидается к сыну — чтобы разомкнуть на запястьях оковы, перебросить через плечо его гибкую молодую руку, отвести в каюту, уложить в постель, совлечь с побитого взрывом тела мокрую ткань, осмотреть ушибы и вывихи, наложить бинты и целебные пластыри.

Беспомощно оглядывался, — с верхних палуб смотрели нетерпеливые злые глаза. Посол Киршбоу всматривался ненавидяще в лицо революционера. Члены экипажа в белой флотской форме с золотыми кортиками были готовы кинуться к пленнику, мучить, выбивать показания. А он, отец, едва не убив сына, запутался в этой жуткой яви с дьявольскими поворотами судьбы, с адскими провалами в бездну, с нескончаемыми злодеяниями, в которых истребляются самые близкие, страдают самые беззащитные, гибнут самые лучшие, испепеляются самые возвышенные и благородные.

— Сейчас тебя осмотрит врач. Тебя напоят горячим молоком. Ты ляжешь в кровать, — произнес Есаул. Но в ответ услышал:

— Если вы отпустите меня, я снова вернусь и вас убью, — голос был тих, но внятен и тверд. Воля возобладала над контузией, и теперь любые мучения и унижения станут лишь укреплять эту волю, как это бывает у мучеников, чья вера и ненависть делают их нечувствительными к боли. Вы должны меня убить, как уже многих убили, — голос нацбола обретал звенящую силу, будто ослабленная взрывом струна вновь натянулась, источала звон ненависти. — Ваш корабль — самое мерзкое место планеты. От него исходит зараза, отравляющая воду и воздух, землю и все живое. Здесь собрались самые отъявленные преступники, садисты и изуверы. Каждый бриллиант в лобке у вашей Луизы Кипчак — это сотни шахтерских вдов, слезы и кровь русских людей. За каждым из вас преступленье. Смерть ребенка, растление малолетки, убийство города, осквернение святыни. Вы не достойны жить. Суд моей партии вынес вам приговор. Задача моя и моих товарищей отомстить за народ. Вы будете все убиты… Думаете, спрячетесь за своими заборами, охранными вышками, пулеметами и овчарками? Затворитесь в своих золотых дворцах? Наймете ментов, продажных генералов, свирепых тюремщиков? Подкупите прокуроров и судей? Застроите Россию тюрьмами и зонами? Думаете уберечься в Лондоне или на Канарах? Народ сметет ваши пулеметные вышки. Мы отыщем вас на Багамах и в Ницце. За ваши преступления вы получите столько пуль, сколько у вас голов. За ваши темные дела получите столько фонарей, что хватит на каждую шею. А если кончатся пули и не хватит фонарей, вас настигнет слепой беспощадный взрыв ненависти и возмездия, который рассыплет ваши золотые дворцы и расколет ваши железные тюрьмы… Вы уповаете на Америку, на ее доллары и авианосцы, ее валютные фонды и разведку, на ее мировое могущество и мировое злодейство. Америка вас не спасет. Она рухнет под ударами тысячи «боингов», в которых будут сидеть отважные революционеры — они направят машины на небоскребы и банки, на ракетные шахты и вертепы Лас-Вегаса. Человечество восстало против Америки, и мировая революция в чалме и с Кораном в руках сметет эту мерзкую империю денег. Началось восстание мира. Здесь, в России, мы действуем от имени униженного и оскорбленного мира. Вас всех накроет цунами мировой революции, и от вас не останется даже обломков… В России грядет революция. Четвертая, Социалистическая. Мы снова подымем красное знамя над Москвой и Ленинградом, над Таллином и Киевом. Соберем великие армии, которые промчатся от Тихого океана до Бреста с песнями гражданской войны. Все народы нашей красной социалистической Родины станут в ряды великой освободительной армии. Русский обнимет узбека, белорус встанет рядом с казахом. Наши ряды несметны, на наших знаменах ордена Великой Победы. Мы сбросим вас в тухлый овраг и снова станем строить заводы, сеять пшеницу, летать в Космос, писать картины и книги. А вы заплатите за каждую слезу ребенка, за каждый стон замученного вами раба. Я вас ненавижу…