Сергей Чилая - Донор

Через двор протекал, шурша галькой, ручей с ледяной голубой водой. По пыльному двору - я никогда не мог понять, почему во всех грузинских дворах, самых богатых или, наоборот, самых образованных людей, такая невероятная неухоженность и грязь - разгуливали крупные белые куры и синие с красным индюки, один из которых уже полеживал в желтом ореховом соусе в глубокой тарелке тонкого фарфора с вензелями. С дерева на стол падали зрелые тутовые ягоды, похожие на глаза гигантских стрекоз, а шашлыки жарили и подносили...

Чтобы получить легальный доступ к бесплатной кахетинской кормушке с прекрасным вином и ручьем посередине, Филя прямо на старте запросил к себе в команду Склифосовского.

- Надеюсь, вы не станете возражать, Профессорский, чтобы Ираклюшка подключился к этой теме? - замурлыкал Филюн. - Его кандидатская диссертация будет готова через год, - подлил он масла в огонь.

Я с удивлением заметил, как в сонных глазах Склифосовского что-то блеснуло, и не стал противиться.

- Окей! С-склифосовский - ваш... Позже решим, чем он займется конкретно, - сказал я печально. - Не стану возражать против перфузионной консервации органов. Зураб ему поможет. Можете считать, что пропуск в Кахетию с лейблом "Вход всюду" уже п-приколот к вашему пиджаку... Пойдемте, п-познакомлю с родителями Склифасовского.

Когда стемнело, мы с Лабораторной публикой пересели к ручью, а выше по течению расположились Склифасовский с отцом и Филимоном. Они ставили на блюдца с горящими свечами рюмки чачи и бутерброды с икрой и пускали вплавь по течению, а моя команда вылавливала, наслаждаясь прохладной кахетинской ночью, сменившей дневную жару, и необычным ритуалом выпивки. Общительный Филимон несколько раз принимался брататься со Склифосовским-старшим и, видно, не без пользы: периодически они отходили в сторонку и шептались.

Высокий, с густыми волнистыми волосами, всегда в расстегнутом халате, Филипп стремительно шагал по длинному лабораторному коридору, где любил прохаживаться Гиви.

- Похоже, ваше лицо искажено радостью очередного научного открытия, Филимон, - сказал я.

Филипп стремительно приблизился и, обняв за плечи, потянул в кабинет.

- Нам нужна глобаловка, Профессорский! - Бросил он привычное, и я стал опять жалеть, что ляпнул когда-то это, ставшее ненавистным мне слово.

- До глобаловки пока далеко... Надо постараться избежать технических проблем... Наши посадки в экспериментах с "кумысом" в значительном числе случаев связаны с низким качеством фторуглеродной эмульсии... Есть анестезиологические и хирургические ошибки, но их немного, не возражайте, не много, не более семи процентов, хотя в эксперименте их могло бы быть больше, - в который раз твердил я Филиппу. - Почему бы вам не ставить эти опыты в Москве?

- Вы отлично знаете, почему, - раздражаясь парировал Филимон. Тамошние волки приберут все к рукам, как только будет получен Результат...

- ...и выкинут вас из кресла руководителя Программы, включив в с-списки на получение премии своих людей, - закончил я.

Предупрежденный о визите ученым секретарем института, я с удивлением разглядывал странное трио в моем кабинете: маленький грузин средних лет весь в наколках, даже на веках, едва видимый из-под большой драповой фуражки, странно присел на корточках посреди кабинета, словно собрался снести яйцо; два других - с отчетливо русскими лицами, про которые Даррел говорит "мутные", уверенно расположились в глубоких кожаных креслах, высоко выставив колени. Эти двое были в черных костюмах и белых нейлоновых рубашках без галстуков.

- Секретный базар, батоно Бориа, - сказал почти без акцента грузин на корточках и долгим взглядом уставился на дверь. - Эти пацаны, - он кивнул на сидящих в креслах мужчин, - из Ростова... - и помолчав добавил: - на Дону, а другой - из Москвы.

- Выкладывайте, джентльмены, что привело вас сюда.

- Вы занимаетесь консервацией сердца, Борис Дмитрич? - легко и непринужденно произнесла белая нейлоновая рубаха.

Я не стал отвечать.

- У вас хорошие результаты, как у американцев, - тянула рубашка, ерзая в кресле.

- Не кроши батон, Егор! - сказала вторая рубаха. - Дело говори!

И Егор профессионально и быстро сформулировал цель визита: создание подпольной лаборатории по консервации жизненно важных органов, предназначенной удлинить сроки их экстракорпорального хранения до пределов, позволяющих безопасные междугородные и межгосударственные авиаперевозки.

- Похоже, вас устроил бы срок - я открыто улыбнулся при слове "срок" в трое суток с гарантированным восстановлением функции трансплантата после пересадки. Сегодня это невозможно, джентльмены... Ни за народные гроши, как в песне поется, ни на халяву, как говорят у вас.