Сергей Чилая - Донор

- - Тебе сегодня хуже всех. К тому же я верю, что мы еще добрые друзья.

- Дыхалочник! Не д-дурите! Можно лезть из к-кожи, с-стараясь доставить удовольствие с-с-старому другу, но лишь тогда, когда тебе самому это не в т-тягость...

- Ты все шутишь, а я со страхом жду встречи с Америкой...

- Из всех живых с-существ только человек умеет с-смеяться, когда у него м-меньше всего для этого оснований...

- Жизнь теряет смысл! Там, в Штатах, мои ордена и хирургический опыт, как дрек мед фефер в операционной. Я не диссидент и никто не станет раскручивать меня, чтобы досадить России...

Дыхалочника позвали к столу, и БД с любопытством развернул Библию.

- Рыжий! Ты и на том свете будешь рыться в книгах в поисках нужной страницы. Что тебе втюхал Дыхалочник? - это был Кузьма. Он стоял, пошатываясь, держа за руку красивую дорогую девку лет тридцати. - Знакомься, Рыжий. Это Регина. Она помогает нам делать фильм про коронарное сверло. А это - Рыжий... Очень рыжий, очень умный, оперирует, как колдун. Я прав?

БД не отвечал, и Кузьма продолжал не смущаясь:

- Раньше он жил в Тбилиси, но гордые черножопые грузинцы выгнали его из страны. Они отобрали картины, книги, пишущие машинки, разный странный антикварный хлам и даже любимую женщину...

- Простите! - вмешался подошедший Дыхалочник и потянул БД за рукав. Нам надо закончить важный разговор...

- Можно подумать, что мы здесь толкуем про... - Кузьма взглянул на спутницу, - ... про гениталии.

- Полагаю, в мире нет ничего важнее этой темы... - Дыхалочник настойчиво тянул БД. - Здесь в Москве в семь раз хуже, чем в твоей Латвии, говорил он, беспокойно оглядываясь и ведя БД за собой. - Слушай! А сколько у вас стоит хлеб? А молоко? Кстати, заедем ко мне, заберешь пишущую машинку. Она может украсить твою коллекцию. Ей лет сто...

- К-коллекции давно нет. - БД загрустил, вспомнив сколько сил и денег вбухал в собирание старых пишущих машинок и как бездарно потерял все: картины, дорогиие книги и старинные подсвечники...

- Да, да! Я знаю, - сказал Дыхалочник. - Мне рассказывали про твою беду. Очень жаль... Почему ты не едешь в Штаты? Руки, мозги, английский, связи... И ты еще не старый.

Он нервничал и не понимал причины, и оглядывался, словно поджидал: вот-вот причина эта появится из-за угла.

- Ты встречался в этот приезд с Учителем? Я видел его в Академии. Он говорит: "Латыши сильно обидели Рыжего, который наше почти национальное достояние... Не позволяют оперировать, хотя делает он это лучше их всех...". Это правда? А чем закончилась газовая перфузия сердца? Говорят, ты сильно преуспел в этом?...

Он не знал, что делать и как жить, если не оперировать, и уезжал из страны, которая унижала и возвышала его, с чувством горечи и радости, страха и злорадства, и тоски по советским временам...

Кузина фирма терпела крах. Ее продукция стала не нужна ни ракетчикам, ни космонавтам, ни кардиохирургам. Вслед за увольнениями рабочих настал черед конструкторов. На режимном военном объекте производственные помещения со специальными условиями кондиционирования стали сдавать в аренду под офисы.

- Х-хуже, чем делаете вы со с-своим институтом, Кузя, может быть т-только костер на площади из горящих книг и ваших ракетных наводилок г-гироскопов, - сказал БД после прощального ужина с Дыхалочником.

- А ты когда-нибудь задумывался, ослиный докторхуев, что институтской администрации надо жить на что-то! - кричал Кузьма. - Что всем этим лауреатам и героям социалистического труда, четверти которых при жизни установлены бронзовые бюсты, нужны кроме хлеба и выпивки, еще и лекарства, потому что самому молодому из этой секретной публики, давно за семьдесят. Что есть, наконец, высшая целесообразность, которая...

- Ну что ты машешь ш-шашкой, будто в Первой конной. П-памятники при жизни - привычное идиотство Советской власти, такое же безумное, как п-перестройка... как все эти лозунги, к-которое д-десятилетие грозящие всеобщим счастьем...

- А твой сраный институт хирургии в Тбилисии? Что там осталось, кроме пепелища? Кто развел костер? Кто наказан за это? Тыблядьпервым струсил и удрал, бросив Лабораторию..., - он, видимо, сильно рассердился, раз дразнил БД институтом хирургии.

- Неужто н-надо уничтожить или сжечь ч-что-то очень д-дорогое, п-почти бесценное, чтобы потом п-просто задуматься над событиями и п-поступками, своими и чужими, Кузеван? - БД не собирался уступать. - Когда начинают г-говорить о целесообразности, значит, кого-то уже убили или н-начнут убивать, или с-сажать, или высылать, или делать что-то еще с-совершенно н-непотребное и необъяснимое. Но где г-гарантии, что вам не станет х-хуже, когда стране б-будет х-хорошо...