Мартин Сутер - Лила, Лила

Давид начал читать.

Об «Эскине» Мари уже слыхала. Заведение считалось неоальтернативным. Однако после минималистского дизайна «Звездолета» поистине радовало глаз. Если присмотреться поближе, старомодность его выглядела, пожалуй, слегка аффектированно, а обшарпанность – слегка искусственно, но большой зал дышал уютом, который распространялся и на посетителей.

К сожалению, зал был безнадежно переполнен. Все кресла, и диваны, и столики заняты, барные стойки облеплены людьми, вокруг высоких столиков закусочной народ стоял в два ряда.

Мари совсем не улыбалось торчать в очереди, потихоньку отвоевывая себе клочок стола. Она уже хотела уйти, когда какой-то парень вдруг спросил, не ищет ли она место. Одет вроде не как официант, но в руках поднос с пустыми стаканами и полными пепельницами.

Он посадил ее за стол, где расположилась компания, которая сразу ей понравилась. Шестеро мужчин, две женщины, все ненамного старше ее и явно здешние завсегдатаи. Один, по имени Ральф, представил остальных:

– Это Сильви. Она учит молодежь рисовать старые башмаки. Сандра следит, чтобы пассажиры, покидая самолет, не надували спасательные жилеты. Роже сочиняет рекламные тексты, которых никто не читает. А Ролли заботится о том, чтобы даже для тех, кто надумает их прочитать, они оставались нечитабельны. Келли проигрывает архитектурные конкурсы. По вине Боба у всех на телеэкране такие глубокие морщины. А Серджо занимается искусством и не терпит над ним насмешек. Ну а ты?

Мари постаралась ответить в том же тоне:

– Я развешиваю в витринах рождественские шары, а заодно пытаюсь подготовиться к экзаменам на аттестат. А как насчет тебя?

– Я обеспечиваю литературный уровень грузовых реестров и инструкций по эксплуатации.

Именно это и требовалось Мари, чтобы отделаться от непривычного чувства одиночества, – немножко подурачиться в обществе людей, которые симпатизируют друг другу и домой пока не собираются.

С женщинами у нее тотчас установился контакт. С Сильви, у которой не угадаешь, всерьез она говорит или нет, ведь низкий голос так странно контрастирует с ее хрупкой внешностью. И с Сандрой, стюардессой, которая в одну секунду плавно превращалась из светской львицы в закадычного кореша, и наоборот. Похоже, Сандра близко дружила с Бобом, мускулистым, немногословным телеоператором, и его приятелем Келли, архитектором, который с каждым бокалом шампанского все больше терял контроль над своими веками и руками.

Текстовик Роже состязался с Ральфом в каламбурах. А график Ролли изображал его тренера.

Художник Серджо разыгрывал из себя тренера Ральфа, хотя тот отнюдь в этом не нуждался. Он был тут самый остроумный и находчивый из всех, бесспорный чемпион компании.

Довольно скоро выяснилось, что, представившись переводчиком технических текстов, Ральф слегка слукавил. В первую очередь он был писателем, а попутно знатоком Реймонда Карвера, Ричарда Форда и Джона Апдайка – авторов, вполне симпатичных и самой Мари.

Атмосфера «Эскины» тоже нравилась ей все больше. Она будто сидела в гостиной у близких друзей. И музыка не навязчивая, не нарочитая – казалось, хозяин дома просто ставит свои любимые компакт-диски. Обслуживание очень внимательное, официант даже временами на минутку подсаживался к ним.

Никакого сравнения с модными заведениями, куда ее водил Ларс, чтоб познакомить со своими странными друзьями и с тонкостями глобального маркетинга.

Ей было так хорошо в окружении случайных новых знакомых, что она ни секунды не колебалась, когда все решили закончить вечер в «Волюме».

В «Волюме» она бывала не раз. Здесь клиентура смешивалась. Сюда заходили после дорогого японского ресторана, после кино, стильного театрального погребка или посиделок за фондю. При условии, что войдешь внутрь, но для компании, к которой она примкнула, такой проблемы не существовало. Похоже, они и в «Волюме» были завсегдатаями. Странно, думала Мари, как это я не встретилась с ними раньше.

Пришли они довольно рано и с комфортом расположились в салонных креслах. Ральф с видом ученика танцкласса отвесил Мари чопорный поклон и пригласил танцевать, чем вызвал у нее приступ безудержного смеха, и она впервые заподозрила, что выпила многовато. На танцполе, тщетно пытаясь попасть в ритм музыки, она поняла, что действительно выпила лишнего, и уже после нескольких тактов сдалась, вернулась на место. Ральф последовал за ней.