Мартин Сутер - Лила, Лила

Джекки все это помнил. Читать забытые кем-то газеты и журналы – одно из главных его занятий. Такому, как он, вынужденному постоянно поражать новых знакомцев своими познаниями, необходимо быть а jour. [15]Старыми историями быстро наскучишь.

Джекки играл роль занимательного старика, тем и жил. Он был неотъемлемой принадлежностью многих питейных заведений, всегда шел в ногу со временем, удивлял суждениями, неожиданными для человека его возраста, и мог несколько вечеров кряду – несколько, но не слишком много – рассказывать были и небылицы из своей подлинной и придуманной жизни, практически не повторяясь.

Работенка нелегкая, особенно перед публикой средних лет. Она, конечно, пила вино поприличнее, но отличалась и большей взыскательностью. Расскажи дважды одну историю – и все, уже надоел.

На молодежь произвести впечатление куда легче. Для них уже удивительно, что человек в его годы вообще выходит из дому, тем более в их кафешки и ресторанчики. А что он имеет собственное, к тому же уничтожающее, мнение о новом компакт-диске Эминема – и вовсе полный улет.

Со временем, правда, молодежь тоже просекала его хитрости и прекращала ставить ему выпивку. Поэтому он был вынужден снова и снова менять заведения и подыскивать себе новые компании.

Джекки снял халат, натянул подштанники. Вниз он смотреть избегал. Несколько лет назад решил, что с него достаточно чувствовать свое тело, смотреть же необязательно. Речь, понятно, идет о голом теле; в одежде-то он выглядел очень даже презентабельно. В свежей рубашке, при галстуке и в пиджаке вроде того, который как раз надевал.

– Сколько сейчас времени? – Новенький проснулся. И, наверно, уже минуту-другую смотрел, как Джекки одевается.

– Пора вставать.

– Черт, и этот командует! – буркнул наркоман, садясь на край койки. – Не возражаешь, если я закурю?

– В комнатах курить запрещается.

– Я спрашиваю: ты не возражаешь?

Джекки сказал бы, что возражает, но в эту минуту вошел Вата, третий сосед, который не замедлит закурить.

Вата – записной алкоголик. Самый настоящий маргинал из тех, для кого выдумали мужские приюты. Пышная седая борода, каковой он и был обязан своим прозвищем, возле рта пожелтела от никотина. Нос красный, будто он аккурат примчался на велике аж из Шварцвальда.

Кашляя, Вата прошел к своему шкафу, отпер дверцу, достал пачку сигарет, закурил, глубоко затянулся и перестал перхать. Взял книжку с ночного столика наркомана, прочел заголовок и положил на место.

– Знавал я когда-то одну Лилу, – ухмыльнулся он. – Ох и красивые у нее были… – обеими руками Вата изобразил пышный бюст, – глаза. – Он захохотал и опять раскашлялся.

Когда кашель умолк, наркоман сказал:

– В четвертый раз перечитываю.

– Про что книжка-то? – полюбопытствовал Вата.

– Про парня, которого одурачили, как меня.

– Это как же?

– Девчонка его бросила, и он покончил с собой. Вот и я делаю то же самое. – Наркоман кивнул на свои исколотые руки-ноги.

Вата и Джекки отвернулись.

– Бесспорно, самый неаппетитный способ расширить сознание, – процитировал Джекки афоризм из своего репертуара. Однако решил все-таки заглянуть в книжку, если парень тут задержится.

Раз уж наркоман в который раз перечитывает книжку, то и ему, пожалуй, стоит с ней познакомиться.

– Если ему нужны деньги, пф-пф-пф, пусть читает. – Уве Эвердинг, задрав вверх согнутый локоть, всасывал в трубку пламя зажигалки.

Карин Колер вздохнула. От чего ушли, к тому и пришли.

– Он работает официантом. Когда ему читать?

– Пф-пф, а почему он до сих пор работает официантом? – Трубка разгорелась. Эвердинг выпустил дым и принял классическую позу курильщика-интеллектуала: правая ладонь любовно обнимает головку трубки, мундштук касается нижней губы, чело слегка опущено, глаза снизу вверх изучают собеседника.

– Потому что ему нужны средства к существованию.

– Сколько он получает за одно чтение? Четыреста евро? Как минимум. Наличными. А при такой прессе он может выступать с чтениями хоть каждый день.

Карин Колер сосчитала до пяти, глубоко вздохнула и еще раз объяснила, медленно и отчетливо:

– Давид на дух не выносит чтения. Отказывается от всех предложений, ссылаясь на работу. А когда я говорю, что чтения – составная часть профессии, он отвечает: да, только не его, он по профессии официант. И в какой-то мере я его понимаю. На сегодняшний день продано уже пятьдесят с лишним тысяч экземпляров его книги, о нем пишут как о молодой литературной звезде, а, кроме двух тысяч евро аванса и примерно тысячи евро гонорара за чтения в провинции, он не получил пока ни цента.