Этьен Херден - Долгое молчание

Так проходили теперь его ночи, и дни были не лучше. Инджи завладела им, как лихорадка. Он поднимал кусок дерева — и видел ее тело, взывающее из глубины об освобождении. В гладкости прохладных резцов тоже было что-то от нее, а первая затяжка марихуаны вобрала его в себя, как объятие. Джонти сидел у телескопа и смотрел на тихую дорогу. И внезапно, словно ее призвали, на дороге появилась она, она шла с волосами, стянутыми в бесстыдный конский хвост, в неизменных солнечных очках, на ее щеках и нижней губе блестел белый солнцезащитный крем. Она надела зашнурованные ботинки, а между лопатками к ней, словно маленькая обезьянка, прильнул небольшой рюкзачок. Ее красивые ноги потрясли Джонти, будто он видел их в первый раз.

Он отпрянул от телескопа, потряс головой и снова посмотрел. Она исчезла, и пришлось поспешно осмотреть улицы, чтобы отыскать ее под плакучей ивой у шлюзовой перемычки.

Она наливала себе кофе из термоса и отламывала кусочки от буханки хлеба, которые и ела с сыром. Свою простую еду она разложила на белой салфетке рядом с собой.

Джонти наблюдал за ней, пока она не повернулась и не посмотрела прямо в объектив. Какое-то мгновенье ее лицо было прямо перед ним, рядом с ним. Очки она сняла, и он увидел встревоженные глаза над жирными мазками крема и руку, рассеянно откинувшую в сторону прядку волос. Увидит ли она его? Увидь меня! — шепнул в его голове маленький голосок, но Джонти понимал, что она видит только гору, и темный лес, взбегающий вверх, к ребру ущелья, а там, над скалами и ущельями, широкую грудь Горы Немыслимой.

Джонти выругался и встал со ствола дерева, который положил на две опоры рядом со Спотыкающимся Водяным. Он внимательно изучал отметины, оставленные его резцом на дереве. Облик изменился, превратился во что-то другое. Теперь там лежала Инджи с распущенными волосами, перекинутыми через руку, и — поскольку она слегка повернулась набок — одна ее грудь оказалась ниже другой. Изгиб живота и бедро исчезали, переходя в необработанное дерево, и оставались там; прекрасная лоснящаяся форма, расплавленная в неукротимой сущности.

Джонти взял резец и деревянный молоток и начал яростно кромсать дерево. К тому времени, как он прервался, чтобы заварить себе чая из конопли, с него капал пот, а спина болела. Теплая жидкость вскружила голову, Джонти засмеялся, и продолжил работу, и забыл о времени. Он добрался до шеи, до ее плеч, и продолжал работать над деревом, находя в нем дыхание, плавность линий и тепло.

— Инджи, — сказал он, а когда взглянул вверх, вдруг увидел ее, стоявшую над ним, уставшую от ходьбы, мокрую от пота, с кривоватой усмешкой.

— Я помешала?

— Но… я… — Джонти посмотрел на белую плоть перед собой, на рассеченное бревно, на щепу, которую он срезал, чтобы раскрыть ее наготу внутри дерева, уязвимую и робкую под его руками. Он пошарил руками за спиной, но ничего там не нашел. Он споткнулся о молоток, кинувшись в дом, и вернулся оттуда с одеялом, которое набросил на бревно. И в тот миг, когда Джонти повернулся к Инджи, он осознал, что в этом на стволе на козлах и видеть было нечего; он еще работал, срезая ненужное, счищая излишки, заглаживая. Еще не было никакой узнаваемой формы.

— Я…

— Джонти, — сказала она и выглядела при этом растерянной. — Мне очень, очень жаль. Я не должна была приходить, не сейчас…

— Нет, пожалуйста, сядь. Сядь здесь. — Он скинул резцы со стула рядом со своим и тут же сообразил, что она, должно быть, заметила другой стул, так откровенно поставленный перед телескопом. Джонти быстро убрал его, и они сели, неудобно, опять абсурдно церемонно.

— Ты работаешь, — сказала Инджи совершенно ни к чему, показывая на бревно под одеялом, словно в этом было некое сиюминутное значение.

— Да, да, все время что-то состругиваю…

Джонти потер свои руки. Он видел, как она на него смотрела — вопросительно, как слегка раздувались ее ноздри, а взгляд упал на чайник с остатками конопляного чая.

— Хм… — протянула она и расхохоталась.

— Глоточек?

— Хм, — хихикнула Инджи.

Он принес кружку.

— Слушай, — произнесла Инджи, когда Джонти налил ей чая, — мне на днях придется освободить каменный коттедж. Приезжают какие-то американцы.

— Охотники на куду.

— Да, так мне и говорили. — Инджи подождала, чтобы Джонти спросил ее о дальнейших планах, но он продолжал сидеть, глядя на деревья. — Мне нужно найти жилье, — сказала она и поспешно добавила на случай, если он решит, что она напрашивается на приглашение, — где-нибудь в городе.