Ричард Бирд - Дамаск

В ожидании Хейзл, Спенсер заталкивает в аппарат еще несколько монет. Сегодня он хочет рассказать Хейзл о своем брате Филиппе: его жена Элисон этим утром родила девочку. Они решили назвать ее Рэйчел, и Спенсер никак не может оправиться от шока, в который его повергла глупость собственного брата. У него спокойный брак, скучная, но надежная работа в «Компьютич Интернэшнл», или в банке «Клайсдэйл», или в Комиссии по равным возможностям найма. Какого черта теперь искушать богов и называть дочь Рэйчел? Спенсер, конечно, не собирается называть ее по имени, и намеревается звать ее иначе, хотя вообще-то он мог бы обсудить это с Хейзл более подробно, если бы Хейзл знала, что его сестра Рэйчел умерла.

Когда Хейзл спрашивает Спенсера его о семье, Спенсер всегда отвечает, что у него все хорошо. Что его сестра, спортсменка, тоже отлично себя чувствует, после чего меняет тему разговора. Теперь он не знает, как объяснить все это Хейзл и не выставить себя легкомысленным идиотом.

И тут раздается голос Хейзл:

– Привет, Сэм. – И на Спенсера сыплется град чрезвычайно важных проблем, вроде тех, как распорядиться отцовскими деньгами перед тем, как университетское образование позволит ей вести безбедную жизнь в роли врача, юриста или деловой женщины. Даже проблемы Хейзл укрепляют Спенсера в мысли о том, что где бы она ни находилась и что бы она ни делала, это все равно лучше, чем быть там, где он, и заниматься тем, чем он, – то есть, по сути, ничем, кроме грабежа телефонных автоматов. Его собственная жизнь кажется ему такой пустой и банальной, что он с радостью наполняет значимостью жизни других людей вообще и жизнь Хейзл в частности. Она получает стипендию на обучение в частной школе. Она собирается поступать в университет, и теперь ему так хочется встретиться с ней, пока еще не поздно, пока успех не забрал ее у него и не унес в безвоздушное пространство.

Она всегда его обманывает. Она все время повторяет: может, в следующем году, когда они оба получат права. А пока предлагает ему прислать ей свою фотографию, и Спенсер принимается ковырять зарождающийся на носу фурункул.

– Ну что ж, можно, – отвечает Спенсер и меняет тему разговора, предлагая сыграть в какую-нибудь из любимых игр Хейзл. Помимо бесконечной игры в города они играют в игры, придуманные ими самими. У этих игр есть свои правила. Одна из любимых игр называется «Что видишь?» Смысл игры сводится к описанию всего, что видишь из телефонной будки в момент игры. Сегодня они решают поиграть в игру «Если бы страны были людьми, на ком бы ты не женился (за кого бы не вышла замуж)». На первом месте – Ирландия, потом Россия, Ирак, Израиль. Англия. Теперь можно переходить к «Самому великому из живущих британцев», и пока Хейзл сравнивает достижения Хелен Шарман и Фрэнка Бруно, Спенсер гадает, почему бы им, наконец, не встретится, не поселиться где-нибудь вдвоем и не жить счастливо вместе до самой смерти. Он любит ее, и она, разумеется, прекрасна, пусть он и не знает, как она выглядит, ведь знает же он, что она богата, хотя не имеет понятия, сколько у нее денег.

По правде говоря, Спенсер уже делает кое-какие шаги, чтобы стать достойным претендентом на ее сердце. В библиотеке он первым делом устремляется к полкам с беллетристикой, просматривает их от «А» до «Я» и хватает Джейн Остин, или Джека Лондона, или Генри Миллера. Он и понятия не имел, как это все интересно. Он всегда откладывает немного телефонных денег, чтобы купить ежедневную газету «правильного» содержания. Он погружается в сцены торжества человеческого духа в литературе, театральном искусстве, политике и даже спорте (он еще порадует отца).

В целом он склоняется к тому, чтобы стать Спенсером Келли, актером.

Наверное, это потому, что телевизор до сих пор привлекает его больше, чем книги, и еще потому, что преуспевающего актера Хейзл полюбит с большей вероятностью, чем непонятно кого. Тогда он сможет рассказать ей все о Рэйчел, и не будет при этом выглядеть идиотом. За влюбленностью последует счастливое будущее в собственном, на удивление просторном доме недалеко от Кингз-Роуд в Лондоне и такое же безоблачное будущее в загородной резиденции, где-нибудь в Саффолке, Сассексе или Шропшире. Работать им много не придется. Будут жить, как рок-звезды на пенсии или шеф-повара в отпуске.

Спенсер не сомневается, что уж если он всерьез собирается стать актером (он полон решимости произвести впечатление на Хейзл), то должен будет приехать в Лондон. Обычно бывает так: приезжаешь в большой город, обычно на поезде или рейсовом автобусе, никто тебя не знает, и ты тусуешься какое-то время в ожидании, пока тебя не озарит луч удачи. Можно, правда, временно устроиться на какую-нибудь забавную, но низкооплачиваемую работу, например, коридорным в гостиницу – так, для биографии. Потом ты засвечиваешься в каком-нибудь публичном месте рядом с Полански, или Мингеллой, или Джейн Чемпион и на следующее утро просыпаешься другим человеком. Это Лондон, и тебе может повезти в одночасье – подобное все время с кем-нибудь происходит. Иначе откуда берутся все эти актеры. Вот вам и чудо. Вот вам уже и Дамаск.