Ричард Бирд - Дамаск

К концу этого века все почему-то превращались в ее маму, и это выводило Хейзл из себя. Если бы только Спенсер так не дрожал и не был бы таким жалким и слабым, как человек, который не хочет переходить улицу только потому, что его может сбить машиной. Вот трус.

– Кстати, о Джессике, – начала Хейзл, но на этот раз Уильям не дал ей закончить:

– Вы правда думаете, что я могу выйти на улицу? Кажется, уже никто в это не верит.

– Кто это – «никто»?

– Мой брат, Спенсер. Все говорят, что я не в ладах со временем. Они говорят, что все очень сильно изменилось.

– Далеко не все.

– Но сейчас жизнь стала сложнее, – сказал Уильям. – Опаснее и непредсказуемее.

– В кино – может быть.

– Нет, и в реальной жизни тоже.

– То есть, в газетах.

– Нет, в реальной жизни.

Хейзл не сомневалась в том, что именно имеет в виду Уильям, но соглашаться с ним не собиралась. Конечно, в мире полно гадостей. О них пишут каждый день в газетах, и с этим ничего не поделаешь. Но знать о том, что все это происходит, – намного важнее самих событий. По крайней мере, так думала Хейзл. Иначе как бы жили люди?

– Ты правда можешь помочь мне выйти на улицу? – спросил Уильям. – Ты правда веришь, что у меня получится?

– Я не знаю, – ответила Хейзл. – Боюсь, у меня не так уж много времени. Думаю, мне лучше уйти.

– Не уходи, а?

– Но мне нет смысла оставаться.

– Я хотел рассказать тебе о Джессике, – сказал Уильям, – это важно. Когда я сказал, что она идеал, я, наверное, имел в виду другое. – Он замолчал и наморщил лоб, будто слова, которые он произнес, опять не смогли передать его мысли. – Не то чтобы она не идеал, конечно, но…

Положив обе ладони на голову, он зашагал из одного угла комнаты в другой.

– Вам нехорошо, Уильям?

– Но видишь ли, дело в том, что ее не существует.

– Простите?

– Мы ее придумали. Она лишь частица нашего воображения. Поэтому она – идеал. У нее волосы любого цвета, глаза – тоже. Она высокая, и не очень, умная и тупая как пробка. А поскольку она всегда такая, какой мы хотим ее видеть, она идеальна. Понимаете?

– То есть никакой Джессики не существует?

– Как это не существует? Существует, просто она не настоящая.

– Ведь и Спенсер говорил мне тоже самое.

– Это моя вина. Это я все время заводил о ней речь. Я хотел, чтобы ты ушла.

– Почему?

– Я тебя испугался. Я не хотел, чтобы Спенсер тобой увлекся.

– И что заставило тебя передумать?

– Ты сказала, что можешь мне помочь.

– Иди сюда, – сказала Хейзл, – посмотри.

Джессики не существует. Это вовсе не значит, что теперь Хейзл все простит Спенсеру, но для начала уже неплохо. Она подошла к картине на стене и подождала, пока Уильям встанет рядом. Простой рисунок – разбойник грабит карету. Некоторое время они стояли и внимательно, не произнося ни слова, смотрели на него, как на произведение абстрактного искусства, и оно таило в себе некую тайну, которую им самим не разгадать.

Хейзл попросила Уильяма рассказать ей, что он видит на рисунке.

– Что?

– Скажите мне, что вы видите.

Похоже, события, изображенные на рисунке, происходят пару столетий назад. Разбойник с большой дороги в маске и на коне, с пистолетом в руках, наклонился к окну двухместной кареты. Он угрожает толстому богатому господину, его испуганная жена в ужасе протягивает разбойнику золотое ожерелье и просит пощады. Кучер, хотя он может оказаться еще одним грабителем, сидит на одной из лошадей в упряжке, удерживая обоих животных на месте. На заднем плане видны облака, на переднем – несколько кустов.

– Вот, кажется, и все, – заканчивает Уильям. – А для чего тебе нужно было это услышать?

– Кто сделал эту карету? – интересуется Хейзл. Уильям пожимает плечами. Хейзл спрашивает, как зовут грабителя, сколько стоит лошадь, и как ее зовут? Этот рисунок – оригинал или копия? Когда его нарисовали и сколько он стоил, кто его нарисовал? Сколько лет художнику, женат ли он, есть ли у него дети? Как их звали?

– Не имею ни малейшего представления, – не выдержал Уильям. – Это всего лишь картина на стене.

– Знаете, почему я спрашиваю? – спросила Хейзл. – Не обязательно знать все для того, чтобы видеть, что происходит, понимаете? Иногда лучше не знать и даже не задумываться о некоторых значительных составляющих жизни. И даже не нужно притворяться и говорить себе, что их не существует, – просто надо понимать, что в данный момент важно, а что нет.

– Разве это не грустно?

– Иногда приходится многого не замечать.