Ричард Бирд - Дамаск

– Тогда, мы, наверное, даже не узнаем друг друга.

– Конечно, узнаем.

– С какой стати?

– Просто узнаем и все.

– Знаешь, почему мне нравится разговаривать с тобой, Спенсер?

– Потому, что ты млеешь от моего голоса.

– Потому, что мы можем не думать о сексе. Мы можем быть просто друзьями, настоящими друзьями, и ничто нам не мешает.

Иногда, хотя и не часто, между ними повисает молчание.

«Давайте посчитаем» – еженедельный выпуск финансовых новостей. Расчеты по процентным ставкам для долгосрочных государственных ценных бумаг и облигаций, а также немецких бундес-акций существенно различаются. Доходность таких бумаг можно относительно точно посчитать, воспользовавшись согласованным финансовым прогнозом фондового рынка на период ожидаемой инфляции. Чтобы подсчитать реальную доходность долговременных облигаций, требуется быстродействие в миллионы команд в секунду. Для этого следует вычесть значение текущей инфляции из номинального дохода облигаций…

– Вы понимаете хоть что-нибудь?

– Ни слова.

Хейзл поднялась с дивана и выключила телевизор.

– Нужно посмотреть какое-нибудь хорошее кино, – предложил Уильям. – «Капитан торгового судна поклялся отомстить, когда его корабль был потоплен немецкой подводной лодкой в нейтральных водах».

– Простите?

– Ну что-то вроде этого.

Кроме телевизора, в комнате можно увидеть стул и односпальную кровать. На стене висит картина Роуландсона, на которую Хейзл обратила внимание еще раньше. Уильям зашторил окно – единственное напоминание об утреннем кошмаре Уильяма.

– Я надеялась, что мы сможем поговорить.

– О Джессике?

Услышав в очередной раз это имя, Хейзл закатила глаза: ну да, конечно, именно о Джессике она и собиралась поговорить. Особенно хотелось бы знать, какое отношение она имеет к Спенсеру. Если он влюблен в другую, то незачем себя обманывать и будет лучше, если она сразу уйдет. Уйти сейчас имеет смысл еще и потому, что скоро здесь будет Генри Мицуи, или Чокнутый Генри, как она называла его, когда еще он был ее учеником. Спасибо Спенсеру – предупредил.

Она подошла к окну, слегка раздвинула занавески и взглянула на дорогу.

– Ну что же вы, – сказал Уильям, – давайте уж, смелее.

Она помедлила, и Уильям сам подошел к окну и раздвинул занавески до конца. Мрачно посмотрел на серую лондонскую улицу.

– Я боялась, что вас опять хватит приступ страха, – сказала Хейзл.

– Тут же окно, а окно – это как экран телевизора.

– Расскажите мне, что вы видите.

– Несколько машин стоят у обочины. Еще несколько едут. Ходят люди. Магазины. «Распродажа роялей закончилась».

Хейзл перебила его, ей показалось – может, Уильям только что нашел прекрасный способ излечиться от своих страхов. Теперь ему нужно просто выйти на улицу и представить, что все вокруг – картинка на экране телевизора.

– Уже пробовал, – ответил Уильям.

– И?

– Видите – «Распродажа роялей закончилась». Оказалось, между жизнью и телевизором огромная разница.

Хейзл разглядела на улице свою машину, и ей очень захотелось домой, и еще переодеться во что-нибудь более удобное, домашнее. Может, это придаст ей уверенности в себе. Если Дамаск, о котором говорил Спенсер, действительно существует, это хороший знак.

– Помнишь, что ты говорила? – спросил Уильям, надеясь что она помнит. Хейзл не ответила, и Уильям высморкался и вытер нос платком. – О том, как я выходил на улицу, – продолжил Уильям, – о том, что это не такая уж и проблема.

– Да, говорила, ну и что?

– Ты это серьезно?

– Расскажите мне о Спенсере и Джессике.

– Я и тогда не мог, и сейчас не могу. Не знаю, что рассказывать.

– Какая она?

– Вы хотите знать правду?

– Да.

– Она почти идеал.

– Правда?

– Да.

– Ну, это многое объясняет, – сказала Хейзл, не вполне понимая, что именно это может объяснить.

– Он действует вам на нервы, да? – спросил Уильям.

Хейзл наблюдала за двумя подругами, болтающими у музыкального магазина.

– Я бы хотела, чтобы он был со мной полюбезнее.

– Он ничего не говорил вам о Джессике?

– Мне казалось, что если мы проживем этот день вместе, то у нас все получится.

– Я понимаю, – сказал Уильям, – похоже мы с вами выбрали один и тот же день.

– Я не сомневалась, что мы должны хотя бы попробовать.

– Трудно сказать. А вдруг не повезет?

– Может, мне лучше поехать домой? – сказала Хейзл и добавила: – Почему он все время такой испуганный?