Кристиан Барнард - Нежелательные элементы

— Да, — кивнула она, но ничего не ответила на его немой вопрос. — В общей сложности я прожила в Испании три года. А потом уехала в Италию, в Рим.

Но Деон все еще думал об этом американце. Любовник? Конечно. Тут не могло быть сомнений.

— А чем ты занималась в Испании? — спросил он с рассчитанной небрежностью.

— Главным образом живописью.

Она сказала это безразличным тоном. Но может быть, она что-то скрывает. Да, конечно, несомненно.

— А кроме живописи?

— Как ни странно, подрабатывала уроками английского языка.

Языки всегда давались ей легко. Было сколько угодно молодых людей, которые увлекались живописью и предпочитали обосновываться в Испании, потому что там тепло, и можно прожить дешево, и во всем этом есть какая-то романтика. А потому продать картину было трудно, и она стала давать уроки английского испанцам. Через три года, уехав из Испании в Италию, она с той же легкостью научилась говорить по-итальянски и продолжала давать уроки итальянцам. Среди ее учеников в Риме был один неаполитанский предприниматель Рикардо Седара. Незадолго перед этим он получил назначение в консультативную комиссию ООН по вопросам экономики и хотел потренироваться в английском.

Он ей понравился, несмотря на разницу в возрасте — ему перевалило за сорок пять. У него было несколько небольших фабрик, но он весело признался, что ничего не смыслит в экономике — как, впрочем, и остальные члены комиссии, — так что причин для беспокойства нет. Тем не менее он добросовестно посещал все заседания и надеялся когда-нибудь узнать об экономике все, что возможно.

С ней он держался очень вежливо, был предупредителен и корректен. Она давала ему уроки полгода по три раза в неделю, и за все это время он ни разу даже не взял ее за руку.

В нем чувствовалось что-то загадочное, что-то отгороженное и укрытое от всех. Она, не задумываясь, приписала это различиям между ними — и в возрасте, и в языке, и в мироощущении. Ее это попросту не интересовало.

Но потом однажды, придя на урок, он застал ее в слезах над письмом.

— От Робба, — объяснила она Деону.

— От американца?

— Да.

— А почему ты плакала?

— Неважно. Я ведь рассказываю про Рикардо.

Рикардо сидел, неловко выпрямившись, на жестком стуле в ее маленькой римской квартире, и говорил, говорил. Впервые за все время их знакомства он допустил ее в мир теней своей души. Он рассказал ей про свою жену. Она умерла, покончила с собой, когда молодой немец механик, который обслуживал ее машину и с которым она в конце концов бежала, бросил ее. Она закрылась в этом самом автомобиле, включила двигатель, печку и заснула, зная, что не проснется. Детей у них не было.

Они с Триш разговаривали до самых сумерек, а потом пошли бродить по городу. Стоял летний вечер, по-грозовому жаркий и душный. На улицах было полно народу, но они шли, никого и ничего не замечая вокруг, и продолжали разговор. Потом нашли свободный столик в кафе на тротуаре и говорили, поверяя друг другу о себе все.

— Ты… э… рассказала ему и обо мне? — спросил Деон.

— Да.

Деон задумчиво тер подбородок, глядя на кожаный бювар на столе перед ним.

— Странно, — сказала она, — мы встречались три раза в неделю и вели долгие разговоры. Но по-настоящему не говорили никогда.

И вот теперь они говорили без умолку и были не в силах расстаться. Пять дней они провели вместе в Риме. Затем уехали в Неаполь и поженились.

Они были счастливы. Рикардо оказался нежным и терпеливым.

— Он обладал даром чуткости. Благодаря ему я вернулась к живописи.

— Так ты бросала живопись?

— В Риме я некоторое время не могла писать.

— Ах, так.

— Я очень долго не могла прийти в себя. Даже когда вышла замуж, но он мне помог. Через некоторое время все стало на свои места, и я снова начала работать.

Он устраивал выставки ее картин в Риме, а потом и в других городах. Он очень гордился всем, что она делала. Единственной тенью, омрачавшей их жизнь, было то, что она как будто не могла иметь детей. Но потом, когда ей дополнилось тридцать восемь, она забеременела. Рикардо был вне себя от восторга. Девять месяцев спустя она осталась вдовой с неполноценным ребенком на руках.

— Он погиб в автомобильной катастрофе за две недели до того, как родился Джованни. Он отправился в Рим на заседание комитета. — Она улыбнулась. — К тому времени он уже стал председателем своей комиссии, хотя и посмеивался, что про экономику так ничего и не узнал. Он торопился домой ко мне. И погиб.