Дени Робер - В паутине Матильды

Я ослабеваю. Все течет у нее по животу.

Сара вздыхает:

– Ничего страшного…

Она одевается, тихо открывает дверь и исчезает. Я остаюсь в шкафу еще четверть часа. Не двигаясь.

Матильда ждет меня над «Минителем». Не спит. Как моя мать раньше. У нее недовольный вид. Чувствую, что она немного ревнует.

На лакированных ботинках мэтра Куртеманша по золотой цепочке. Итальянские ботинки на тонкой кожаной подошве. Они должны стоить что-то около тысячи франков. Красно-розово-зеленые носки морщатся гармошкой. Он закидывает ногу на ногу и машинально вытирает запачканный носок ботинка о свои брюки цвета морской волны. Отутюженный костюм, брюки с безупречной складкой. Холеный и юркий. У себя за спиной он повесил между фотографией генерала де Голля и сине-бело-красным флагом серию статей, появившихся недавно в прессе. Подчеркнул желтым цветом места, где говорится о его процессах. В течение десяти минут он разговаривает по телефону со своей клиенткой:

– И все же, я думаю, мы можем прийти к согласию. Для этого следует предъявить иск в размере полутора тысяч франков. Таково правило.

Бракоразводный процесс. Клиентка хочет вытянуть деньги у своего супруга. Всего лишь. Не задушить. А Куртеманш хотел бы поднять свои тарифы. Довольно деликатное дело, чтобы обсуждать его при мне. Я спрашиваю, может, мне выйти, но он останавливает:

– Нет, прошу вас, останьтесь.

У Куртеманша хитроватое личико преждевременно состарившегося ребенка. Седые волосы зачесаны назад, круглые очки.

Я приехал в Париж, готовый к схватке со львом. Но здесь, усевшись в кресле, после трехдневных скачек по адвокатам Матильды чувствую себя перегоревшим. Она сменила тридцать адвокатов за пять лет. Отвергла тех, кто пытался ее обхитрить. Некоторых она возвращала, потом снова прогоняла. Она пропускала их по очереди через свою камеру. От самых знаменитых, фотографии которых постоянно появляются в «Пари-Стар», до самых никчемных, тех, что приглашают редакционных секретарш пообедать в ресторан, но из экономии пьют там только воду. Все к ее услугам.

– Здравствуйте, мадам Виссембург. Я – мэтр Шевалье, защитник невиновных.

– Да, я вас знаю. Вы можете вызволить меня отсюда?

– Несомненно. Это будет стоить вам пятьсот тысяч авансом, насчет остальной оплаты определимся потом.

– Вы так уверены в своих силах?

– Положитесь на меня, мадам. Скажите, что вы невиновны, я же позабочусь об остальном.

Матильда доверяла им. Затем она видела их ядовитые улыбки на снимках в газетах, читала их заявления. Она нервничала, угрожала… Тем не менее самые хитрые все еще здесь, исходят слюной, пресмыкаются. Им надо любой ценой сохранить доверие Матильды до самого суда. А потом? Что потом? Пусть подыхает. Но Матильда остается здравой и непоколебимой.

В клане ее последних защитников каждый играл свою роль: носильщик, наперсник, штрафник, весельчак, красавчик. Матильда выбрала Куртеманша, прочитав заметку в «Репюбликен». Он клеймил загнивающую юстицию и коррумпированные магистраты. Ей это понравилось. Куртеманш гордился своим участием в процессе. Это его самое красивое дело. Он встретил меня любезной улыбочкой.

– Мсье Брюне, я ждал вас.

– Я не Брюне.

– Простите, вы работаете на телевидении?

– Нет, я пишу книгу о Матильде.

– А, вы приехали из провинции?

Для него все, что за пределами Парижа, – пустыня, болото. Я терпеливо прождал его целый час. До меня он принимал двух клиентов. В ожидании я стрельнул сигарету у его секретарши, крупной блондинки в очках с двойными стеклами. Она курит только с ментолом. Носит ажурные чулки. Имя соответствует имиджу. Шанталь. Пытаюсь втянуть ее в разговор, но она тут же отсылает меня на место. У нее замедленные движения и хриплый голос. Тяжело вздыхает при каждом телефонном звонке. Ни «спасибо», ни «здравствуйте», ни «до свидания». На всех клиентов смотрит как сторож в общественном туалете.

Куртеманш позвонил Шанталь и попросил, чтобы нас не беспокоили. Он пристально смотрит на меня.

– Итак, молодой человек пишет книгу о Матильде. Хорошая мысль, но интересно, как вы собираетесь трактовать эту славную женщину?

– Пока не знаю, просто меня заинтересовала эта персона, ее жизнь.

– Да, действительно, все очень трогательно. Невинность в заточении. А следователь, по-моему, просто больной, не так ли?

Куртеманш защищает ее. Его невозможно остановить. К счастью, Шанталь стучит в дверь и, просунув перекошенную физиономию, шепчет: