Алексей Парло - Револьвер для Сержанта Пеппера

Тут он ко мне ночами начал дочку подсылать. Зайдёт она, разденется — и начинает позы разные принимать, да хихикать, пользуясь тем, что я связанный лежу. Ну, я зубы стисну — и ору, чтобы убиралась она по всем известным адресам. А они мне, наверное, начали в воду что — то добавлять — эрекция у меня была просто круглосуточная. Так и жили дня три, — ночью жёнушка стриптиз показывает, а днём старик зайдёт — я его домогаться начинаю. Дважды в день меня развязывали, чтоб я нужду справил, а потом — опять в кандалы.

Как — то ночью заходит ко мне моя ненаглядная, начинает свои игры, и вижу я по её глазам, что сил у неё терпеть это безобразие просто не осталось. Подобралась она ко мне, частично обнажила — и началось такое!.. Чувствую — сейчас не выдержу, и все мои усилия коту под хвост пойдут. Ну, кое — как терпел я, пока её задница напротив моего лица не оказалась. И вот тут вгрызся я в сочную белую мякоть истосковавшимися по мясу зубами. Она в крик, и прямо в чём была, вернее, в чём не была — вон из сарая. А я лежу, весь в крови, и хохочу как сумасшедший. Смотрю, отец её заходит, глаза горят, в руке кинжал. Ну, думаю, всё, хана.

И как — то так легко я об этом думаю, что даже смеяться не перестаю. Но дед ко мне подошёл, верёвки обрезал и сказал, чтобы убирался я куда хочу. Паспорт мне швырнул, одежду отдал, иди, говорит. Я ждать не стал, быстро оделся и ушёл. Добрался до железной дороги, бросился в ноги проводнице какого — то поезда. А проводницы — все женщины отзывчивые, взяла она меня до Ростова.

Залез я к ней в купе, тут вся моя мужская сущность прямо завизжала — терпение моё лопнуло. В общем, тридцать шесть часов пассажирам пришлось обходиться без чая. Приехал я домой, отмылся, отъелся, отоспался — и к своим мужичкам. Они меня естественно не ждали. Пришлось снова применить грубую физическую силу с тем, чтобы вернуть себе законные двенадцать штук — четыре за работу и восемь за рабство, — и вот я здесь. А посему, дружище Миха, наливай!

И сюжет нашего романа продолжился выходом Михи на кухню и возвращением из оной с запотевшей от холода бутылкой водки. Шура вздохнул с облегчением. И действительно, что может быть лучше этого короткого мгновения перед переходом в иное состояние! Экстаз ожидания, вся жизненная суть, сконцентрированная в одной точке, готовой уже взорваться, вспыхнуть ярким, слепящим глаза Солнцем. Затем наконец первый глоток — и свежая радость освобождения, и праздник родившихся красок. Да все мы когда — то испытывали это состояние, только для многих всё воспринималось где — то внизу, на уровне подсознательного, и лишь некоторые (вечная память тебе, Веничка!) отваживались облечь в слова этот почти сакральный момент.

Итак, прозрачные слёзы уже разлились по внутренним лабиринтам, заискрились в крови, и пришло время необходимой паузы. Шура, с самого утра находившийся во взвешенном состоянии, уже вдохнул, собираясь произнести традиционное «Между первой и второй…», но в это время Миха встал из — за стола и со словами «Я тут вчера новую вещь сочинил» направился к фортепиано. Мясистые пальцы затеяли весёлую игру с клавишами — Миха в последнее время увлёкся попсой, — и дивный хрипловатый голос заполнил комнату… Ну, а пока он поёт, мы закончим начатое выше неблагодарное дело портретистов — бытописателей и попытаемся рассказать вам, что же это за человек такой —

Справедливости ради надо сказать, что Миха с Аликом знакомы были с детства, учились в одном классе, вместе начинали курить и лапать одноклассниц. Но мы — то с вами знаем, что школьная дружба — вещь, как правило, недолговечная и заканчивается она вместе с получением аттестата о среднем образовании. Иное дело — наши герои. Хотя на первом курсе институтов (Миха учился на физика, претворяя в жизнь известную рифму) произошло, было, некоторое похолодание в связи с переходом на новый уровень, всё же эти отношения не умерли и некоторое время существовали в виде редких телефонных звонков и собирушек по праздникам.

Толчок к возобновлению отношений дал, опять же, «Клуб одиноких сердец». И случилось это благодаря десятке, которую Алик когда — то, ещё зимой, занял у Михи ввиду нехватки определенной суммы для покупки альбома Чика Кориа, привезённого неким представителем номенклатуры прямо оттуда. И вот летом Миха, доведённый до отчаяния полным безденежьем на фоне пивных морей и винно — водочных океанов, начал активные поиски Алика, которые в конце концов и привели его в кабинет на втором этаже главного корпуса, где и помещался «Клуб». Свободных художников (они же — Одинокие Сердца) он нашёл в состоянии прострации, вызванной утренней инъекцией пива и обилием денег после проверки Шуры на обаятельность. Статус кво в отношении червонца был восстановлен, и это событие было решено отметить праздничным банкетом.