Алексей Парло - Револьвер для Сержанта Пеппера

— Чего звонишь? — хмуро спросил он Шуру.

— Сколько можно спать? — Шура не спешил подниматься.

— Хорош звездить. Заходи. Только тише, ребёнка разбудишь.

— Какого ребёнка? — спросил Шура, заходя в прихожую.

— Тише, говорю. Маленького.

Наличие ребёнка в Михиной квартире не предполагалось, так как до сих пор хозяин не подобрал ещё подходящей кандидатуры, способной его родить, поэтому Шура решил не придавать этому значения.

Войдя в комнату, увидел Шура следы вчерашнего пиршества и сидящего на диване Алика.

— Ну, все в сборе. — подытожил Доктор, грустно глядя на звенящие пустотой горлышки бутылок, и безынтересно выматерился.

Здесь мы вынуждены на минуту отвлечься с тем, чтобы дать краткое жизнеописание наших героев, а в том, что это и есть наши герои, думаем, читатели уже не сомневаются.

Итак,

Александр Николаевич Селиванов родился 22 апреля 196…года, и это тоже сыграло роковую роль в его судьбе. Вся его жизнь в первые годы была отравлена постоянными напоминаниями об этом самом дне рождения. Стоило малолетнему Шурику написать в колготки или подраться с Сережей за любимый самосвал, а в более поздние годы получить двойку по чтению, как ему сразу же напоминали о том, что человек, рождённый в столь знаменательный день, не может, не имеет морального права так поступать. Для атмосферы повального застоя, царившей в те времена, это было явлением достаточно обычным и даже широко поощряемым как пример идеологически выдержанного воспитания нового поколения строителей коммунизма, но дорогие мои, представьте себе молодого человека, которому запрещают делать в штаны, прикрываясь именем Великого Ленина. Только вообразите себе весь букет ощущений и ассоциаций, которые со временем стал вызывать у него образ Вождя. Всем ведь хорошо известно, что тигр, которому показывают кусок мяса, одновременно ударяя его током, на второй день побежит от этого мяса как от чумы.

Так что по прошествии энного количества лет изощренной пытки коммунистическим пророком, Шурик решил для себя однозначно: «Я — или я, или он!». А поскольку особого желания становиться им у него не возникало, он постарался выстроить свою судьбу так, чтобы с первого взгляда в ней угадывалась мощная антагонистическая пружина. Антикоммунизм, принятый им чисто эмпирически, выросший из неприятия наиболее яркого представителя этого движения, лишь впоследствии начал подкрепляться теоретическими экзерсисами Бердяева, Авторханова и иже с ними, но уже на первых шагах по этой скользкой дорожке Шурик понял, насколько она терниста. И как он ненавидит этих масожидонов. И как… В общем, вы поняли.

Он категорически отказался отмечать свой день рождения 22 апреля и все мероприятия перенёс на три дня назад, хотя это и стоило ему больших трудов. Благополучно выбыв из пионерского возраста, он отнюдь не торопился вешать на свои годы ярлык «комсомольских». Правда, такое же желание было и у школьного комитета комсомола, членов которого Шура не устраивал и по успеваемости (вернее, неуспеваемости) и по присказкам типа "Лысый, маленького роста, обмануть его непросто. Это старый большевик лезет к нам на броневик".

Однако, к девятому классу Шурик, острота ума которого развивалась очень стремительно благодаря повседневной борьбе с повсеместными проявлениями, понял, что на среднем образовании далеко не уедешь — на то оно и среднее. А для получения высшего надо как максимум закончить ВУЗ, а как минимум в него поступить, а в качестве половины этого самого минимума нужен приличный аттестат. Не будем утверждать, что эта мысль пришла в голову только Шурику.

Его мать, воспитывавшая сына в одиночестве, и потому обладавшая большим жизненным опытом, уже давно обращала на это внимание сына с помощью тычков и всевозможных запретов. Но, как справедливо замечено в программе КПСС, принятой на XXII съезде, «труд станет осознанной необходимостью», так что пришлось Нонне Иванне подождать, пока её сын осознает эту самую необходимость.

К этому времени ею уже были проведены предварительные беседы с репетиторами, а многочисленным друзьям и подружкам, перед которыми проблемы получения образования не стояло, было дипломатично отказано от дома. В итоге Шура свою праздную жизнь антикоммуниста — любителя без всякого перехода сменил на совершенно другую, до предела насыщенную занятиями и параграфами, теоремами и законами, и т. д. и т. п. И — странное дело — то ли задатки ученого в Шурике развились, то ли мазохистские наклонности, но читать он стал ещё больше, и всё чаще — совсем не то, что требовалось по программе, а то, что, наоборот, запрещалось всеми существующими в обществе положениями и законами, писаными и неписаными.