Игорь Колосов - Экстремальный диалог

Это вырвалось у него быстрее, чем он обдумал слова.

Борисовна почему-то опустила глаза.

— Андрей разве это имеет сейчас значение?

— Значит, она?

— Ты имеешь в виду Яну Ковалевскую?

— Да.

— Нет, Ковалевская здесь ни при чем.

Борисовна по-прежнему не смотрела на него, но это необязательно означало, что она опасается чем-то себя выдать.

— Послушайте, Клара Борисовна, про знакомства у дискотеки вам тоже она говорила?

На этот раз Борисовна отложила ручку и задержала на нем взгляд.

— Андрей, слухи — это, когда много кто говорит. Неужели ты думаешь, что я бы послушала какую-то ученицу? Поверила бы ей на слово?

Андрей сразу как-то обмяк. И, пробормотав извинения, спросил, можно ли ему идти.

Директор пожала плечами.

— Конечно, иди.

Ковалевская стояла в окружении трех одноклассниц у окна на первом этаже.

Андрей заметил ее сразу. Как тут не заметишь? Яркая кофта, короткая юбка. Кроме того, его мысли были направлены на нее весь последний час. И она смотрела на него сама. Наверное, заметила в окно еще на школьном дворе.

Он понимал, что в школе не высидит. Размеренная рабочая жизнь внезапно дала трещину. В течение четверти часа в кабинете директора на него вывали столько, что это нужно было хоть как-то рассортировать, упорядочить в своем мозгу. И он покинул здание, вышел проветриться, благо у него был свободный урок.

Андрей прошелся по своему району. Думал, не забежать ли домой, но решил, что не надо. Он брел и спрашивал себя, знают ли об этих слухах, дошедших до директора, другие учителя? Неужели и до них дошло? Он пытался вспомнить лица своих коллег, уловить, произошли ли какие-нибудь изменения в последнее время? Смотрел ли на него кто-то не так, как в начале?

И признал, что ни в чем не уверен. Если он и нащупал некое изменение, так могло всего лишь казаться.

Откуда это, спрашивал он себя. Как такое возникло на пустом месте? Или не совсем на пустом? Конечно, Ковалевская имела к этому какое-то отношение. Иначе и быть не могло. То, что это она подошла к Борисовне и пожаловалась на россказни нового учителя про экзотические страны, Андрей не сомневался. Кроме нее — некому. И Ковалевская могла рассчитывать на Борисовну, что та ее не выдаст. Просто сказала, что опасается Андрея, если до него дойдет ее жалоба. Приняла надлежащий девственный вид и попросила Борисовну ничего не говорить про ее визит в кабинет директора. Вполне достаточно, если директор ей пообещала.

С пятиминутными беседами в конце уроков более-менее ясно: Ковалевская. Но как быть с этими странными слухами?

Андрей чувствовал: без брюнетки и здесь не обошлось, но как все это происходило? Ведь не подошла же она, в самом деле, к Борисовне, чтобы сказать такое? Конечно, нет. Это вам не жалоба на неправильное проведение урока.

Как же тогда? Кому она сказала? И от кого это узнала Борисовна? От какой-то учительницы, с кем Ковалевская позволяет себе подобную откровенность? Но Андрей не представлял в этой роли никого из своих коллег. У него уже возникло ощущение, что Ковалевская с презрением, тщательно спрятанным, относится ко всем учителям без исключения. Значит, вариант с учителем отпадал.

Слухи — это, когда много, кто говорит. Так определила Борисовна. И потому ниточек, ведущих к истоку, могло быть сколь угодно много. Бессмысленно распутывать этот клубок. Бессмысленно, несмотря на всю злость и негодование из-за подобной несправедливости.

Так ничего и не придумав, Андрей в очередной раз глянул на часы. Нужно было отправляться в школу. У него еще два урока.

И кого он сейчас меньше всего желал увидеть, того он и увидел. Можно подумать, он притягивает Ковалевскую одними мыслями.

Андрей мог подняться на второй этаж через другое крыло, лишь увеличил бы путь к учительской на две минуты, но он пошел так, как ходил обычно. Мимо Ковалевской с одноклассницами. Не прятаться же от нее!

Когда он приближался к группке девушек, они, прежде о чем-то оживленно беседовавшие, замолчали. Как будто речь шла о нем. Каждая из девушек бросила на него короткий, смущенный взгляд. Их напряженные позы и фальшивая пауза в разговоре напомнили Андрею те времена, когда он сам был подростком, и девчонки шушукались друг с дружкой, замирая при появлении парней, чтобы те, не приведи Господи, что-нибудь не подслушали.

Дети! Ну, что с них взять?

Ковалевская взгляд не отвела. Она смотрела в открытую, не таясь. Нагло и уверенно. И, кажется, ухмылялась. Совсем немного — по-видимому, она не очень жаждала, чтобы эту ухмылку разглядели одноклассницы. Казалось, она знала о разговоре Андрея с Борисовной. Знала все, что ему там высказали. Слово в слово.