Ариэль Бюто - Козлы

Элиза намеревалась сесть на одиннадцатичасовой поезд, но не могла же она уехать, не помирившись с бабушкой.

Машину они оставили на том же месте, что и накануне. Ветер стих, потеплело. Земля была усыпана лепестками, напоминая о прощании с Дружочком, великим садовником.

— Надеюсь, они уже установили памятник. В этой яме еще хватит места. Для меня. Я их попросила сделать надпись так, чтобы можно было добавить и мое имя.

Не доходя до дедушкиной могилы, Маргарита вдруг свернула.

— Нам не сюда, — окликнула ее Элиза.

— Знаю. Идем, я тебе кое-что покажу.

В детстве бабушка иногда водила Элизу на кладбище. В каждой могиле обитал либо друг, либо знакомый, либо родственник, близкий или дальний. Маргарита знакомила внучку с усопшими.

— Кузина Жюли, — бормотала она. — А здесь лежат мои родители, ну, ты знаешь. Я хотела похоронить ребенка с ними, но Дружочек воспротивился. Теперь мой малютка уже не один…

Возле скромного надгробия из розового мрамора она остановилась и взяла Элизу за руку.

— Вот! Это здесь.

— Ты о чем? — спросила Элиза. — Кто?..

И осеклась, увидев бисерную надпись на памятнике.

— Не может быть!

— Да, милая. Погиб в автомобильной катастрофе девять месяцев назад. Бедный Улисс! Скончался, не приходя в сознание. За рулем был его брат, Виргилий.

— Почему ты мне ничего не говорила?

— В ту пору дедушку уже забрали в больницу, у меня было столько хлопот, что из головы выскочило. А Виргилий тебе разве не рассказал?

— Какой Виргилий? Я не видела его сто лет и вряд ли даже узнаю.

— Перестань! Я еще не совсем ослепла. Вчера у Франсины ты только с ним и болтала.

Маргарита погладила нагретый солнцем мрамор.

— Мерзавец он, этот Виргилий. А вот Улисс совсем другое дело… Ты была бы от него в восторге. И почему лучшие всегда уходят первыми?

Главное, не перепутать окна. Окно Салли на втором этаже — там, где желтая занавеска, за которой громоздится мебель, будто в какой-нибудь комиссионке. Китайский фонарик погашен. Однако торопиться с выводами не стоит — это еще не значит, что Салли нет дома. Она вполне может восседать на террасе бара спортивного клуба в нескольких метрах от дома, где многие готовы угостить ее бокалом вина в обмен на интересную беседу. Но скорей всего, она у себя — оказывает услуги более интимного характера. В силу своего возраста Салли уже не может подпирать стены на улице, особенно зимой. Теперь ее клиентам самим приходится шевелиться: если красный фонарь за желтой занавеской горит — можно подниматься. Во избежание неловкости я предпочитаю входить, когда свет у Салли потушен: не хочу, чтобы меня принимали за клиента жирного трансвестита, который вдобавок выглядит лет на сто.

Лестница надраена, как в семейном пансионе; деревянные перила, плитка на полу, выкрашенные голубой краской стены сверкают чистотой. Пахнет чистящими средствами — везде, кроме второго и четвертого этажей. Здесь царит аромат «Катманду на Монмартре». Уж не покупают ли Каролина и Салли одни и те же духи? Я мог бы спросить у Каролины, но в общении с ней у меня возникают некоторые проблемы. Эта девушка смущает меня, у нее такой вид, словно ей плевать на все на свете. Нет, она вовсе не злая, но эта ее улыбочка, которая появляется всегда в самый неподходящий момент… Или манера обрывать меня, заговаривая на другую тему, всякий раз, когда я пытаюсь рассказать о моих чувствах к ней. Я бы никогда так не поступил, хотя, если честно, мне и возможности такой не представляется, потому что Каролина никогда не говорит о своих чувствах ко мне. Думаю, она меня любит. А что мне еще остается думать, если вот уже два месяца по крайней мере одну ночь в неделю я провожу в ее постели? Очень скоро я узнаю наверняка.

Я делаю успехи в изучении английского языка. Огромные успехи без малейших усилий. Казалось бы, это не имеет никакого отношения к Каролине. В действительности же имеет, и еще какое, поскольку английский я изучаю во сне. Самым естественным способом. Мы даже не подозреваем о возможностях нашего мозга, например, о том, что он способен усваивать информацию во сне. Вот почему те ночи, когда я не у Каролины, я, следуя методике «Ассимиль», засыпаю под включенную кассету.

Сегодня я решил использовать эту методику для того, чтобы меня наконец выслушали. Конечно, было бы лучше, если бы у меня хватило храбрости сказать ей, глядя в глаза, что я люблю ее и хочу быть с ней рядом всю жизнь, каждый день, а не только раз в неделю, и не в квартирке двумя этажами выше идиотского мини-борделя. Но, увы, я жутко боюсь ее улыбочки, а заодно боюсь обнаружить, что моя любовь к ней обратно пропорциональна ее любви ко мне.