Дженни Хан - С любовью, Лара Джин

Он удивлен моим вопросом. Покосившись на меня, он говорит:

– Нет, не думаю. Китти была приятным сюрпризом. Я это говорю не для того, чтобы тебя успокоить. Мы всегда хотели большую семью. И она собиралась вернуться к учебе, когда Китти пойдет в детский сад. Она не отказывалась от этого плана.

– Правда?

– Ни за что. Она собиралась закончить учебу. Той осенью она собиралась вернуться к занятиям. Ей просто… не хватило времени. – У папы немного сбивается голос. – У нас было всего восемнадцать лет вместе… Столько же, сколько ты прожила на свете, Лара Джин.

У меня в горле комок. Если подумать, восемнадцать лет с любимым человеком – это не так уж много.

– Папа, давай заедем в аптеку? Мне нужно купить фотобумагу.

Сегодня утром, еще до церемонии, мы с Питером сфотографировались вдвоем в мантиях и шапочках. Фото станет последней страницей альбома, последней главой нашей школьной жизни.

ПИТЕР ПРИЕЗЖАЕТ ПОСЛЕ УЖИНА вместе с мамой и Оуэном. Я бегу открывать дверь и сразу спрашиваю, поговорил ли он с отцом, но он отмахивается, как будто это не имеет значения.

– Все в порядке, – говорит он. – Я вообще не хотел, чтобы он приходил.

Это задевает, потому что он как будто обвиняет меня, и, может, не зря, ведь это я давила на него, чтобы он позвал отца. Надо было отступить, когда он отказался.

Мы с Питером поднимаемся ко мне в комнату. Папа в шутку кричит: «Оставьте дверь открытой», как делает всегда, и Питер морщится.

Я сажусь на кровать, а он – за письменный стол, далеко от меня. Я подхожу и кладу руку ему на плечо.

– Извини, это я виновата. Не стоило на тебя давить. Ты имеешь полное право на меня сердиться.

– Зачем мне сердиться на тебя? Ты не виновата, что мой отец козел. – Я ничего не говорю, и он смягчается. – Я правда не расстроен. А ты с ним познакомишься в другой раз.

Поколебавшись, я признаюсь:

– Вообще-то я с ним уже встречалась.

– Когда? – изумленно смотрит он. Я сглатываю.

– Я случайно наткнулась на него на одном из твоих матчей. Он попросил не говорить тебе, не хотел, чтобы ты знал. Просто хотел посмотреть, как ты играешь. Сказал, что ему этого не хватает. – У Питера ходят желваки. – Мне следовало рассказать. Извини.

– Не стоит. Я же сказал, мне плевать, что он делает. – Я пытаюсь что-то сказать, но он перебивает: – Давай больше не будем о нем, ладно?

Я киваю. Мне мучительно видеть боль в его глазах, которую он так старается скрыть, но, похоже, если я продолжу, станет только хуже. Я хочу, чтобы ему стало легче. И вспоминаю про подарок.

– У меня для тебя кое-что есть!

На его лице появляется выражение облегчения, напряжение уходит из плеч.

– Подарок на выпускной? А у меня для тебя ничего нет…

– Ничего, я и не ждала. – Я вынимаю альбом из шляпной коробки и вручаю ему. Сердце у меня отчаянно колотится от нервного предвкушения. Это его обязательно порадует.

– Давай открывай!

Он медленно подчиняется. Первая страница – это фотография, которую я нашла в коробке из-под обуви, когда мы с Китти разбирали чердак, чтобы освободить место для коробок Трины. Это один из немногих снимков того времени, когда мы учились в средней школе. Мы ждем автобус в первый день занятий. Питер обнимает за плечи Джона Макларена и Тревора Пайка. Мы с Женевьевой держимся под локоть. Она рассказываем мне на ухо какой-то секрет. Наверное, про Питера.

Я повернулась к ней и не смотрю в камеру. На мне серая майка Марго и джинсовая юбка. Я помню, что чувствовала себя в ней очень взрослой, уже подростком. У меня длинные прямые волосы, почти такие же, как сейчас. Женевьева пыталась уговорить меня подстричься перед началом школы, но я отказалась. Мы все такие маленькие. У Джона розовые щеки, у Тревора – пухлые, у Питера худые ноги.

Под фотографией я написала: «НАЧАЛО».

– Ав-в, – нежно говорит Питер. – Малышка Лара Джин и малыш Питер. Где ты это нашла?

– На чердаке.

Он щелкает пальцем по улыбающемуся лицу Джона.

– Придурок.

– Питер!

– Шучу.

В альбоме есть наше фото с осеннего праздника. С прошлого Хэллоуина, когда я была одета как Мулан, а Питер – как дракончик. Чек из «Терпкого и сладкого». Одна из записок Питера: «Если ты приготовишь дурацкое печенье Джоша с белым шоколадом и клюквой, а не мое с цукатами, все кончено». Фотографии с Недели выпускников. С выпускного бала. Высушенные лепестки розы из моей бутоньерки. Фотография а-ля «Шестнадцать свечей».

У меня остался билет с нашего первого настоящего свидания, его записка «Ты мне нравишься». Они спрятаны в моей шляпной коробке. Я никому их не отдам.