Дженни Хан - С любовью, Лара Джин

Я собиралась послать воздушный поцелуй своей семье, когда буду идти по сцене, но так нервничала, что забыла. В аплодисментах я различаю вопли Китти и папин свист. Когда наступает очередь Питера, я хлопаю и кричу как сумасшедшая, и, конечно, все остальные – тоже. Даже учителя хлопают особенно громко. Очень заметно, когда у учителей есть любимчики. Но я не могу винить их за любовь к Питеру.

После того как нас объявляют выпускниками и мы бросаем шапочки в воздух, Питер пробирается через толпу ко мне. Он улыбается, шутит, приветствует людей, но что-то не так. В его взгляде пустота, даже когда он обнимает меня.

– Привет. – Он легко целует меня в губы. – Итак, мы официально в колледже.

Оглядевшись, я поправляю мантию и говорю:

– Я не видела твоих маму и брата. Твой папа сидит с ними? Братья пришли? Мне подойти сейчас или после того, как я сфотографируюсь с семьей?

Питер качает головой и не смотрит мне в глаза.

– Папа до последнего момента не знал, что не сможет прийти.

– Что?! Почему?

– Что-то случилось. Кто знает?

Я поражена. На матче по лакроссу его отец показался мне таким искренним.

– Надеюсь, случилось что-то достаточно серьезное, чтобы оправдать его отсутствие на выпускном собственного сына.

– Да ничего. – Питер пожимает плечами, словно ему все равно, но я знаю, что это не так. У него слишком сильно стиснуты зубы, вот-вот сломаются.

За его плечом я вижу, как к нам пробирается моя семья. Шляпу Трины нельзя не заметить даже в этой толпе. У папы огромный букет роз разных цветов. На бабушке костюм брусничного цвета, у нее свежая завивка.

Я так хочу подольше побыть с Питером, утешить его, просто находиться рядом.

– Извини. – Я беру его за руку и хочу сказать больше, но моя семья добирается до нас, и все меня обнимают. Питер приветствует бабушку и фотографируется с нами, а потом уходит искать своих маму и брата. Я окликаю его, но он слишком далеко и не оборачивается.

После фотосъемки мы всей семьей едем обедать в японский ресторан. Мы заказываем полные тарелки суши и сашими, и я заправляю за воротник салфетку, чтобы не забрызгать белое платье соевым соусом. Трина садится рядом с бабушкой и болтает с ней обо всем на свете. Я практически слышу, как бабушка думает: «Господи, какая она болтливая». Но Трина старается, и бабушка это ценит. Я пытаюсь радоваться и праздновать, это ведь обед в мою честь. Но могу думать только о Питере и о том, как обижена за него.

За мороженым мокки бабушка рассказывает обо всех местах, которые хочет показать нам в Корее: буддистские монастыри, уличные рынки, клинику, в которой ей удалят родинки. Она указывает на крохотную родинку у Китти на щеке и говорит:

– Мы избавимся от этого.

Папа выглядит встревоженным, а Трина поспешно спрашивает:

– Не рано ли?

– Все будет в порядке, – отмахивается бабушка. А потом Китти спрашивает, с какого возраста в Корее делают пластику носа, и папа едва не давится пивом. Бабушка угрожающе смотрит на нее:

– Тебе никогда ни за что нельзя менять форму носа. У тебя нос, приносящий удачу.

– Правда? – Китти осторожно трогает носик.

– Абсолютная, – говорит бабушка. – Поменяешь нос – удача тебе изменит. Так что никогда этого не делай.

Я трогаю свой нос. Про него бабушка никогда ничего не говорила.

– Марго, ты сможешь купить там новые очки, – говорит бабушка. – В Корее они очень дешевые, а оправы самые модные.

– О-о-о! – говорит Марго, окуная кусочек тунца в соевый соус. – Я всегда хотела красную оправу.

Повернувшись ко мне, бабушка спрашивает:

– А ты, Лара Джин? Рада занятиям кулинарией?

– Очень рада, – восторженно говорю я.

Я пишу Питеру под столом:

Ты в порядке?

Обед почти закончился. Приезжай в гости, когда хочешь.

Из ресторана мы едем вдвоем с папой. Трина, Марго и Китти отвозят бабушку. Марго хотела поехать с нами, но бабушка настояла, чтобы она ее сопровождала. Она знает, что Марго не в восторге от Трины, и пытается их подружить. Бабушка ничего не упускает.

По дороге домой папа смотрит на меня влажными глазами и говорит:

– Мама бы так тобой сегодня гордилась, Лара Джин. Ты знаешь, как она переживала за твое образование. Она хотела, чтобы у тебя были все возможности в жизни.

Трогая кисточку на моей академической шапочке, я спрашиваю:

– Как ты думаешь, мама расстроилась, что не успела закончить магистратуру? Конечно, она не жалела, что Китти родилась. Но может, жалела, что жизнь не сложилась иначе?