Масахико Симада - Повелитель снов

«А ошибешься в поисках – тот, кого ищешь, сбежит». Кубитакэ зажал в зубах эту фразу, адресованную самому себе, и сказал:

– Узнаю, где он, у гадалки.

– Заодно и о своем будущем спроси. Найди такую гадалку, чтобы о хорошем нагадала. Если найдешь – и меня с ней познакомь.

Похоже, мадам Амино готова была любыми средствами найти сына. Главнокомандующий военной операцией должен обладать уверенностью. Увидит дурной сон – истолкует его как хороший, а то и вовсе изменит его.

– А как вы поступите, если ваш сын замешан в каком-нибудь преступлении? Не признаете его?

У Кубитакэ была привычка постоянно подшучивать, но мадам, облачившись в ежовую шубу, сказала нежно, даже ласково:

– Я бездельница высшего разряда. Если у меня хватает времени завести себе депрессивную обезьяну и возиться с ней, то о сыночке-рецидивисте я уж как-нибудь позабочусь.

– Это я – депрессивная обезьяна?

– Что, не нравится? Тогда как тебе – свинья с паранойей? Ты упустил момент для возвышенного самоубийства, так что попробуй добиться успеха. Познай реальность человеческой жизни. А если и это не получится, я помогу тебе сдохнуть.

Он, наверное, и харакири нормально сделать не сможет, и тогда мадам выполнит функции помощника кайсяку и отрубит ему голову, но не до конца, а так чтобы она осталась болтаться на уровне груди, потупившись и как бы желая сказать: «Простите».

Кубитакэ ощущал в язвительности мадам даже нечто возвышенное, как глоток горного воздуха. Убедившись, что никто их не видит, он уткнулся лицом в грудь мадам и сказал:

– Возьми меня в сыновья.

Кубитакэ испытывал тайное удовольствие от издевательств мадам. Он забывал о гордости в ее присутствии, но мадам понимала его лучше всех… Кубитакэ считал, что в отношениях между рабом и хозяином нет четкой грани. Совершенно непонятно, что будет с ним дальше. Свободный раб, обретя надежду и гордость, начнет новую жизнь? Но в мире не удается успешно реализовать идеи Христа. Раб гордится своим хозяином и вместе с тем добивается собственной власти. Кубитакэ боялся потерять свою хозяйку. Вот найдется Мэтью, и ему, наверное, дадут свободу. Может быть, эти игры в сыщиков придуманы для того, чтобы научить раба, как вести себя на свободе? В таком случае всё становится ясно. Но он не раб. Тогда кто же?

Куби продал самого себя. Стал заложником собственных долгов. Мадам Амино может использовать его, как ей заблагорассудится. Хочет, сделает сыном, хочет – мужем, хочет – секретарем… Никакого контракта они не подписывали. Досадно, что он не может объяснить, кто он такой.

Надо все-таки пойти к гадалке.

Это решение придало ему легкость, и он припустил вверх по лестнице на платформу, чтобы успеть на только что прибывший поезд. Он успел, уселся на сиденье, перевел дыхание, и тут память детства дельфином зарезвилась на поверхности. В двенадцать лет Кубитакэ попросил родителей: хочу увидеться с юта – шаманкой-прорицательницей с южных островов. Он был так настойчив, что отец в летние каникулы отвез его на остров Амами-осима и дал ему вдоволь наговориться с тремя прорицательницами. Кубитакэ хотел узнать, кем он был в прошлых жизнях. У каждой из шаманок была своя версия. Самая старая юта, беззубый рот которой напоминал вход в иные миры, изрекла, что в прошлой жизни Кубитакэ был слепым дзэнским монахом. В тринадцать лет он постучал в ворота дзэнского храма и с тех пор, не зная о смерти родителей, в течение пятнадцати лет занимался духовной практикой у монаха-аскета, которого называли дзэнским мастером строгого духа, но так и не достиг просветления. После смерти аскета Кубитакэ решил в одиночку как паломник обойти всю страну. В пути он заболел, и высокая температура свалила его с ног, но один самурай помог ему, перенеся в заброшенный буддийский храм, располагавшийся поблизости. После четырех дней и ночей, проведенных в забытьи, сознание вернулось к нему, но его глаза никогда больше не видели мир в лучах солнечного света. Говорят, он был рад тому, что ослеп.

– Буду смотреть на мир из-за пазухи у тьмы, – сказал он спасшему его самураю.

С тех пор он поселился в этом храме, где не было настоятеля, и его стали называть «лунным монахом».

Вторая шаманка, худющая как сухая ветка, скрипучим голосом рассказала Кубитакэ о его прегрешениях в прошлой жизни. Она больше всех соответствовала образу божества бедности, который он нарисовал в своем воображении.

Двести лет назад Кубитакэ убил свою жену, которая мешала ему делать карьеру, и спрятал ее в бамбуковых зарослях. Ее останки до сих пор лежат там, закопанные в землю. Убив жену, он выдумал, что она пропала, избежал расплаты за содеянное, удачно устроился в услужение к даймё [166]в красивых одеждах и прожил семьдесят лет. Чтобы искупить преступление, совершенное в прошлой жизни, ему запрещалось жениться. Так сказало божество бедности, напугав двенадцатилетнего Кубитакэ.