Виталий Лозовский - Как выжить и провести время с пользой в тюрьме. Часть 1

Несколько слов о дальнейшей судьбе Видади. Уже потом адвокат сообщил ему, что, действительно, некий "Комитет матерей" подготовил обращение к президенту с просьбой о его помиловании, и этому обращению был дан ход. Но эта радостная весть уже не помогла смертнику. После всех пережитых волнений Видади в течении одного дня заболел желтухой. В тот же день врачи начали делать ему инъекции. Эти процедуры продолжались несколько дней, но через неделю у него уже отнялись ноги.

Через некоторое время родственники Видади пришли к нему на свидание, но его тяжелое состояние не позволило ему встретиться с ними. Саладдин несколько раз пытался поднять его, но безрезультатно. Мать в комнате для свиданий умоляла о встрече с сыном. Видади стонал на койке и также умолял о последнем свидании. Заключенные попросили Саладдина, чтобы Видади отнесли на свидание на носилках, чтобы мать с сыном попрощались. Саладдин категорически отказался, заявив, что руководством это запрещено. Отказ буквально добил заключенного, и в считанные минуты Видади скончался. Ни мать сына не увидела, ни Видади не смог сказать ей последнее слово.

Эта жуткая сцена надолго останется в памяти ее свидетелей.

Виталий здравствуйте.

С интересом читаю, Ваши рассылки, очень увлекательное чтение. Часто слышу в последнее время в Ваших рассылках, рассказы как именно расстреливают осужденных, выводы люди делают наверно на основе кинофильмов про немцев, выстрелы в затылок и прочее, а также несколько выстрелов в одного человека, как впрочем, и то, что другие слышат звуки выстрелов да и знают о том, когда будет произведен расстрел. На самом деле расстрел производит офицер, не ниже полковника рангом имеющий высшее юридическое образование, который курирует дело осужденного. С момента приговора суда, до момента приведения приговора в исполнение, должно пройти не менее двух лет, должны прийти отказы в помиловании и прочее, если возникают сомнения в том, что данный человек совершил преступление, дело отправляют на доследование. Осужденного не ставят в известность, что сегодня во столько то времени приговор в отношении него будет приведен в исполнение. Расстрел происходит в коридоре (осужденного многократно проводят этим коридором поэтому подозрений у него не возникает), оружие находится в оперативной кобуре с патроном досланным в патронник, выстрел производится сзади в сердце, в голову, в затылок в частности не стреляют потому, что пуля может срекашитировать, смерть происходит мгновенно. Из параллельного коридора выходят судмедэксперт, прокурор рангом не ниже областного и представитель учреждения (обычно начальник) медик констатирует смерть, составляются необходимые документы. Тело родственникам на руки не выдается, хоронится, на спецкладбище или кремируется. На юге России расстрел ранее происходил в Новочеркасской тюрьме. (Насколько я слышал, среди осужденных ходили версии также, что если с первого выстрела, его не убьют, то должны помиловать, на самом деле это конечно не так, будут достреливать, хотя, по правде говоря, не известно ничего о тех случаях, когда кому-либо приходилось стрелять дважды, это все фиксируется, прокурором, судмедэкспертом, представителем администрации учреждения, а также офицером который произвел расстрел)

В использованном фрагменте речь идет об Азербайджане периода 93–98 годов и все данные собраны от очевидцев — бывших смертников и охранников, сам автор ничего не придумал. В этом же письме описана Россия.

Состояние дежавю. В моих снах меня именно так дважды расстреливали. Если первый раз подробности не очень помню, то во второй — очень отчетливо. Я знал, что меня собрались расстреливать и даже попросил выстрелить именно так — в сердце. Выстрел был сзади. Ни боли, ни страха не было. Толчок, падение, ясное сознание, постепенно куда-то ускользающее… умирать легче, чем жить…

Жак Росси вспоминает:

К.Д. — из Прибалтики. Бывший унтер-офицер царской армии, он был членом подпольной большевистской ячейки задолго до октября 1917-го, а затем стал одним из первых чекистов. Еще какое-то время спустя его направили в охрану Ленина.

В 37-м К.Д. был моим соседом по нарам в Бутырке. Сосед — это, конечно, только так говорится: нас на нарах несколько десятков, мы притиснуты друг к другу, как сельди в бочке, и лежим на голых досках, образующих своего рода палубу, намертво прикрепленную к стене. К.Д. — хороший сосед: с ним не надо опасаться вторжения на твою территорию. Он услужлив: когда мне доводится переносить "конвейер", берет на себя заботу о сохранении моей миски с баландой.