Владимир Поярков - И смешно и грустно

Разумеется, я удачливый сукин сын. Мы не встречаем никого, проводим два безмятежных дня, передвигаясь от койки к обеденному столу и обратно. Умопомрачительных два дня. Ни тебе разговоров о зарплате, ни требований съездить к теще окучить картошку, ни жалоб, что я-де, не занимаюсь сыном.

Уже перед отъездом Лялечка напоминает о рыбе, деловито подкрашивая губы — я наблюдаю за ней в зеркало… Как это забавно получается у женщин. Легкий мазок кисточкой… недовольная гримаса, губы колечком, еще один мазок…

— Я помню, дорогая… какая ты у меня умница, зайка! — нахально, по-медвежьи пытаюсь обнять ее и подталкиваю к заправленной кровати. Она смеется.

Рыбу я покупаю на стихийном рынке у въезда в город. В прошлый раз купил в магазине, так что-то жена ходила странная. Может, рыба была несвежая, с запашком? Или догадывается? «Они всегда догадываются!» — авторитетно аявляет Ляля. Она философ.

Подвожу до дома Лялю, целую бегло у входа в квартиру, хлопаю по … и довольно улыбаясь, спускаюсь вниз.

Завожу Гольф на пятачок у дома. Уже темнеет. Лодку и снасти разберу завтра. Беру пакет с рыбой — маленький лещик еще трепещется, хлопая скользким хвостом со сползающей чешуей по полиэтиленовому боку.

Вхожу в квартиру. Жена грохочет кастрюлями на кухне.

— Зайка, принимай улов! — гордо кричу я.

— Много поймал? — интересуется она из кухни.

— Зацени! Два леща и окуней восемь штук!

Последнее, что я вижу в своей жизни — отполированное мною же дно чугунной сковороды.

Так получилось, что в семью моего друга приехала погостить бабушка — папина мама. Бабулька была отменного здоровья, довольно бойкая. Когда все были на работе, готовила, варила, убиралась, стирала.

Бабулькин внук Вова был большой любитель, как говорили раньше — «пофорсить». Семья их не была богатой, но он всё делал, чтобы выглядеть ультрамодным парнем. Его остроносые ботинки, с высоким и скошенным каблуком до сих пор помню, а джинсы приобрел самые трендовые — «SuperRifle», «Wrangler» и «LeviStraus». Таких сейчас и не продают. Темно-синяя, когда новая, ткань джинсов постепенно от носки протиралась в «нужных» местах, понемногу голубела от стирок, но стоимость новых от чуть поношенных практически не отличалась.

Вечерами мой друг подрабатывал сторожем, собирал пустые бутылки по берегу Томи. Я знал, как эти джинсы ему достались, тем более это происходило в начале восьмидесятых, и их можно было купить только у спекулянтов.

Но надо было беде случиться, что взгляд бабушки упал на джинсы внука. Развернув и увидев затертые штаны, бабушка внутренне возмутилась. Решение созрело мгновенно: в ближайшем хозяйственном куплен ЧЁРНЫЙ анилиновый краситель, на плиту установлен тазик, и она погрузила туда все его трое брюк…

…Как-то так получилось, но в тот день я был с ним. И мы пришли к нему домой… в проходе «хрущевки» на веревке висели черные штаны, под штанами стояли тазики, куда капали черные капли. Вова не обратил внимания, ну постирала что-то и постирала. Случайно он обратил внимания на медные заклепки. Он сразу всё понял. Все трое моднейших джинсов стоимостью в пять инженерских зарплат были безжалостно перекрашены в антрацитовый цвет.

Вова покачнулся… говорить он не мог… я ухватил его и посадил на диван. Он чуть прилег и я боялся, что его схватит апоплексический удар. Глаза его вылезали из орбит всё больше и больше, потом он издал крик, который походил на крик болотного чудовища из кинофильма, впоследствии оказавшимся воем собаки Баскервилей.

Убить бабушку я ему не позволил…

Этот случай произошел очень давно, в те времена, когда предприятия разваливались, зарплату не выплачивали месяцами. Я оказался без работы и перебивался случайными заработками. Благо личный автомобиль имелся и всегда выручал меня.

Проезжал как-то мимо стационарного поста ДПС. Молодой сержант машет палочкой, мол, остановитесь.

— Инспектор дорожно-патрульный службы, старший сержант Чернов, — представился он как обычно. — Предъявите документы.

С документами у меня все в порядке. Он осмотрел машину и заявляет:

— Снимайте номер и пойдемте составлять протокол. У вас резина лысая и не положено с такой резиной ездить. Замените, приедете, вам номер вернут.

Такой оборот дела меня не устраивает, наши местные гаишники взяток не берут, да у меня и денег кот наплакал.

— Товарищ инспектор! — начинаю канючить я. — Может, не будем номер снимать? Понимаете машина у меня единственный кормилец в семье. Колеса стоят сейчас заоблачные деньги. Предприятие наше разорилось, устроиться никуда невозможно, пособие по безработице копейки платят, а пока резину найду, без машины буду. Дома дети малые их тоже кормить надо, жена тоже не может никуда устроиться. Я и не о резине новой думаю, а о веревке, чтобы на шею накинуть…