Владимир Поярков - И смешно и грустно

— Правда, что вы телевизоры ремонтируете?

Услышав утвердительный ответ, попросила наладить свой старенький допотопный телевизор. Зайдя в комнату, обратил внимание, что все чисто, несмотря на заверения Толика, мол, мусора там наверно до потолка. Пока ремонтировал, я не утерпел и спросил:

— А куда вы мусор деваете?

— В пакет и на работе выбрасываю, — улыбнулась мне.

Затем краем глаза обнаруживаю целую батарею бутылок, проливающую свет на истинное лицо Таисии Петровны и ее манеру носить темные очки. Она заметила мой взгляд, вздохнула:

— Это вместо снотворного, уснуть не могу…

Дальше ремонтируя телевизор, и попутно продолжая блуждать взором по комнате, натыкаюсь на телефон. Телефонизация в те времена была ужасной и слово «сотовый» пахло только мёдом.

— Телефон?

— Да. Если надо позвонить — заходи. Тебе разрешу, другим — нет.

Телевизор я ей сделал и больше «дополнительно сдергивать» она меня не просила.

На следующий день, вооружив Толика дрелью, себя проводами, предварительно выставив третьего соседа Серегу на улицу для раннего предупреждения о надвигающейся опасности, я осуществил потайную телефонизацию квартиры. Женщины, моя Вика да Серегина жена Наталья, стояли рядом с мокрыми тряпками для затирки следов преступления. Толик от телефона отказался. Телефоном пользоваться он все равно не умел, ведь недаром, когда он у нас работал, заслужил кличку «Шариков».

Телефон впоследствии нас не раз выручал, бывало и в «Скорую» надо было позвонить. К Таисии Петровне почти никто никогда не звонил, только раз в две недели или в месяц раздавался звонок, и однажды, не утерпев из любопытства поднял трубку.

— Игашенька! — нежно обращалась она к какому-то молодому мужчине, по моему предположению — к сыну.

К ней никто ни разу не приходил и мужчину со странным именем «Игашенька» за всё время, что мы там жили, я так и не увидел…

Молодая семья с ребенком, Сергей и Наталья, жили в комнате через Толика. Каждый из них был младше нас на четыре года. Она высокая и красивая, выше мужа на целую голову, он чуть коренастый, ниже меня ростом, всегда говорил, что любит свою Наталью до безумия. У них уже был маленький ребенок, и на тот момент, когда мы заехали, ему было месяцев восемь. Эта молодая семья отличалась странной особенностью — они дрались почти каждый день… даже в праздники. Первый раз я испугался и бросился разнимать, в ответ они оба сердито заявили, чтобы я никогда не встревал в их личные семейные дела. Обычно они выскакивали в коридор, и принимались мутузить друг друга, при этом Серега, стараясь не повредить красивое лицо своей жены, хлестал ладонями по щекам, она наоборот, стараясь как можно больше изуродовать мужа била его кулаками и ногами. Частенько женские привычки у Натальи брали вверх, и тогда они катались по полу, таская друг друга за волосы. Таисия Петровна никогда на это не ругалась и, чуть приоткрыв дверь и злорадно улыбаясь, смотрела на эти бесконечные поединки. Потом мы с женой привыкли — если надо было пройти на кухню, просто перешагивали через них и шли дальше.

Когда, купив еще одну кровать, мы забрали от тещи маленькую дочь моей жены, нам не захотелось, чтобы ребенок это видел. Драться они не перестали, просто-напросто перенесли место битвы на улицу. И частенько Толик, когда был трезв, глядя на них из окна, когда они бьются, покрикивал в форточку:

— Осторожней! — это когда кто-нибудь из них головой влетал в кузов чьей-нибудь машины, припаркованной на стоянке.

Когда я слышу поговорку: «Милые бранятся — только тешатся», то всегда почему-то вспоминаю их. Да я еще так думаю: наверное, шла притирка характеров, а может, и в качестве прелюдии, утром-то они не дрались, только целовались.

Но между собой жили мы дружно, двери на замки не закрывали. Женщины на кухне окончательно сроднились, готовя за одной плитой. Холодильники стояли на кухне, и никто друг у друга как нам расписывали другие, жившие в таких же условиях, не воровал. Толькиного стола не было. Ему он не нужен был. Еды ему, похоже, тоже не надо было. Купит бутылку водки, хлеб, сварит три картошки в мундире и луковицу выпросит либо у нас, либо у Натальи. Потом сидит в своей комнате и смотрит телевизор. Завтракали мы за своими столами, разговаривали то между собой, то между соседями. Однажды Анатолий в один из этих завтраков зашел на кухню и радостно сообщил:

— Ждите прибавления!

— Чего? — не поняли мы.

— Женюсь я!

Наталья подавилась, Серега стучал по спине и недоуменно глядел на него. А мы думали, что его кроме водки вообще ничего не интересует.