Игорь Симонов: Год маркетолога

Господи, ну чего тут было не понять. В нем говорило тщеславие – по словам некоторых, «любимый из человеческих пороков». Но это даже было приятно. Демонстрируя свои слабости, Андрей одновременно демонстрировал и то, что он просто человек. А то бывали моменты, когда и другие мысли в голову могли прийти. Шутка.

То есть с его мотивацией все было понятно. Чуть сложнее было с моей. У меня действительно были очень хорошие предложения, но всегда на позицию директора по маркетингу. У headhunter’ов [9]я занимал определенный сегмент, и они не хотели видеть меня в другом. А директора по маркетингу или даже вице-президенты по маркетингу в крупных российских компаниях, которые представляли для меня основной интерес, никогда не были главными людьми. А раз так, значит, что с учетом моего возраста имеет смысл два-три года проработать генеральным директором иностранной компании с оборотом в полмиллиарда долларов и закрыть тему с маркетингом. Стало быть, наши с Андреем интересы здесь совпадают, и впереди нас ожидают интересный год, и общая тайна, и общий план. Круто.

В Нью-Йорке график был такой плотный, что под конец я просто вымотался и чуть не забыл купить Ирине подарок. Ирина – это, к слову, моя жена. Она просила купить вполне конкретную сумку Bottega, показала мне картинку в компьютере перед отъездом и спросила, нужно ли прислать артикул. То есть она ее действительно хотела и при этом еще желала сэкономить как минимум тысячу долларов по сравнению с Москвой. Очень похвально. Такая у меня замечательная жена. Я сказал, что в Америке не может быть сейчас дешевых цен на европейские вещи из-за курса доллара. Она сказала: «Да, не может. Но есть». И оказалась права. Я выехал из гостиницы в аэропорт пораньше, заехал в “Sax Fif’s avenue” и убедился – жена права. Сумка стоила не только в два раза дешевле, чем в Москве (то есть экономия получилась не тысяча долларов, а тысяча евро), но даже дешевле, чем в Риме, где такую же сумку, но другого цвета купила ее подруга. То есть американские продавцы, чтобы покупатель не разбежался, решили довольствоваться маржой не восемьдесят процентов, а пятьдесят. Такое я нашел объяснение.

Как писали во времена моего детства в школьных сочинениях: «Усталые, но довольные возвращались они домой» – это было точно про меня. Одна только неувязка. На четвертый день наступает наконец привыкание к восьмичасовой разнице во времени – вот надо возвращаться, чтобы привыкать снова. Это в минус. Все остальное в плюс, включая даже сумку нужного цвета и нужного цвета знакомства с правильными людьми. В Нью-Йорке я начал играть не написанную еще роль нового русского (в хорошем смысле слова) молодого бизнесмена с отличным образованием, полностью разделяющего западные ценности. По правде сказать, роль была для меня не трудна, потому что, в отличие от Андрея, я действительно многие из этих ценностей разделяю. Но и его тоже понять могу. При всем своем уме, организаторском таланте и т.д. он все-таки человек другого поколения – почти тридцать лет жизни у него пришлось на советские времена.

Ладно, не имеет значения. Еще немного, и я буду дома и увижу Ирину. И почти целый месяц никаких командировок. Сходим в театр, можно даже слетать куда-нибудь, устроив себе длинный week-end. Очень захотелось ей позвонить, но в Москве был почти час ночи. Я пожалел, что не позвонил раньше. То есть я, конечно, позвонил, как только проснулся, но это было много часов назад, а мы привыкли созваниваться по нескольку раз в день, если один из нас был не в Москве. Я хотел послать ей sms, но потом передумал – решил, что позвоню прямо из самолета. Дорого, конечно, зато прикольно. И с этой приятной мыслью я отправился из третьего терминала JFK в самолет уже обанкротившейся, но все еще летающей компании “Delta”. Кстати, к “DELTA” меня приучил тоже Андрей. Он сказал, что “Delta” первой завела русскоговорящих бортпроводников и там точно лучше фильмы, чем в Аэрофлоте.

– Какая тебе разница, есть там русскоговорящая стюардесса или нет? – спросил я его тогда. – Ты же по-английски говоришь, как по-русски.

– Мне есть разница. И я хочу, чтобы всем была разница. Меня просто бесит, что ВА или Air France летают столько лет в Россию минимум два раза в день, а у них на борту никто не говорит по-русски. Они за это время столько денег заработали, что могли уже школы специальные открыть с преподавателем русского языка. Вот почему-то, когда они в Бразилию летают, то говорят по-португальски, а в Россию... Уроды.

– Это ты вот такой прямо настоящий патриот? – попробовал я тогда пошутить.