Игорь Симонов - Год маркетолога

Небольшими шагами и не очень торопливо идем мы обычно по жизни от одного указателя до другого, но и при этом умудряемся свернуть не на ту дорогу. Кто знает, как сложилась бы дальше моя жизнь, не расскажи я историю с Асланом отцу за ужином. Он слушал сначала вполуха, а потом что-то в моем рассказе привлекло его внимание, и он спросил: «Я надеюсь, что ты отказался?»

– Нет, – сказал я, не понимая еще, в чем на этот раз оказался не прав.

– То есть ты хочешь сказать, что все это уже написал?

– Да. И могу дать тебе почитать.

– Нет, – сказал он и выключил телевизор. – Не надо.

Детский мир гораздо более черно-белый, чем взрослый. Поэтому таким тяжелым и бывает для многих переход из детского мира в подростковый, и еще труднее – в мир взрослый. В детском мире есть плохие и хорошие, герои и злодеи, по крайней мере, так было в моем детстве. И всегда было понимание, похвалят меня или будут ругать. И вот абсолютно уверенный в своей правоте, то есть ожидая как минимум одобрения своего решительного поступка, я столкнулся с жестким неодобрением отца, которому во всяких серьезных вопросах безгранично доверял. Но у меня же были свои аргументы, как то: что его никто не любит, что он все время дерется (и мой последний синяк, кстати, не от кидания снежками, а от его кулака), что классная руководительница просила и ребята поддерживают – и в чем же тогда я не прав?

Отец тогда как-то уж очень серьезно отнесся ко всей этой истории и долго мне объяснял, каково мне было бы оказаться на месте этого Аслана в какой-нибудь дагестанской школе. Моя главная ошибка в том, говорил он, что я думаю, будто весь мир устроен одинаково, но это не моя вина, просто я прожил еще мало. А сейчас нужно просто разорвать и выбросить докладную, а классной руководительнице сказать, что отец не разрешил ее писать. Я считал, что он не прав, но послушался. Ночью у меня поднялась температура, кошмары разные снились. Просыпаясь в поту после жаропонижающего, я различал недовольный голос мамы, выговаривающей что-то отцу, потом снова засыпал, переодетый в сухое. Наверное, это был нервный срыв, такое, я слышал, бывает у детей. На следующий день температуры уже не было, но в школу я не пошел, потом были выходные, а потом выяснилось, что родители забрали Аслана из нашей школы и перевели в другую.

Я вспомнил сейчас эту историю так явственно, будто она случилась вчера, хотя прошло больше двадцати лет и эпизоды из школьной жизни, как мне казалось, почти не сохранились в моей памяти. Но оказалось, что они до сих пор живут где-то в пыльном сундуке самой темной комнаты, где разрешено копаться только ничем не брезгующим психоаналитикам, чтобы они, вволю накопавшись в этих сундуках, объяснили нам потом, почему мы стали такими, какими стали. Порвав докладную тогда, я решил не писать ее и сейчас. И мне стало легко, и даже таджики на бульваре смотрелись куда дружелюбнее. Меня переполняли добрые чувства, которыми очень хотелось поделиться, поэтому я взял телефон и написал Насте: «Спасибо. Ты мне сегодня очень помогла». На что она ответила примерно через час: «Я счастлива, я знала, что у тебя что-то случилось, но не знала, как помочь. Люблю тебя».

Из дверей офиса навстречу мне выходили сотрудники, которые терпеливо дожидались положенных шести часов, чтобы заняться более интересными или более нужными делами. Охранник на reception сказал, что Андрей искал меня, но теперь уже уехал. По-видимому, тоже заниматься чем-то более интересным. Странно, что не оставил сообщения, хотя если б было что-то срочное, то наверняка бы оставил.

Новые продукты появляются на рынке одним из двух способов. В компаниях, которые я называю «старыми», бал правят исследователи и инженеры. Они выбивают большие бюджеты на свои исследования, и в результате, если проект завершится, миру будет явлено новое чудо технической и научной мысли. Разработчикам в этом случае будет чем отчитаться: за время работы было потрачено столько-то миллионов или миллиардов, получено столько-то патентов или лицензий, и если соединить все провода, обеспечивающие жизнедеятельность чудо-техники, то они протянутся, например, от Нью-Йорка до Майами. За все эти подвиги разработчикам вручат медаль от журнала «Инновации сегодня и завтра», а также медаль от журнала, издаваемого местным комитетом по охране окружающей среды. Если им очень повезет и на последней стадии работы в группу войдут представители расовых и сексуальных меньшинств, то будет еще две медали – от соответствующих организаций. Разработчики будут ходить гордые и сияющие – ведь они завершили многолетний и многотрудный проект. Чего нельзя сказать о финансистах, маркетологах и продавцах: мир-то слегка изменился, и всякому здравомыслящему человеку в компании понятно, что чудо-продукт слишком дорог для своих потребительских характеристик, а если уж быть до конца честным, то без него и вообще можно замечательно прожить. В том смысле, что мобильный телефон появился, и все поняли, что без него уже жить не смогут, а без этого чудо-продукта смогут. Поэтому в компаниях, которые я называю «новыми», никто не начнет инвестировать в дорогостоящий проект, пока маркетологи не скажут, как этот проект будет воспринят рынком.