Игорь Симонов - Год маркетолога

И все-таки не было ответа на вопрос: как долго это может продолжаться?

В субботу вечером мы ехали с Ириной смотреть какой-то модный американский фильм. Вечер был как вечер, да и вся суббота была как суббота. Ехали на моей машине, удивляясь, что даже в субботу вечером по городу уже нельзя проехать свободно. После фильма Ирина сказала, что хочет чего-нибудь выпить, например баккарди с апельсиновым соком. Мы сели за один из немногих свободных столиков, разглядывали публику, обсуждали каких-то общих знакомых. Фильм был злой и смешной. Под конец администрации Буша американцы осмелели, видно, их тоже достало. «Да, – согласилась Ирина, – всех все достало, и все осмелели. Я хочу еще выпить».

– Здесь? – спросил я, не обращая внимания на ее слова о том, что всех все достало.

– Мне все равно, – сказала она, – давай здесь. Возьми мне коньяк какой-нибудь приличный.

Казалось, в этом не было ничего особенного. Видно, мы, мужики, так устроены, что до последнего момента не чувствуем, что вляпались. А ведь был сигнал – мы почти два часа просидели в кино, не прикоснувшись друг к другу, – первый раз со дня знакомства. Конечно, можно сказать, что все в жизни бывает в первый раз, но у этого первого раза всегда есть причина. А я ее не увидел, даже вернувшись за столик с коньяком и чаем для себя, собрался продолжать разговор о достоинствах только что увиденного фильма. Но у Ирины была другая повестка дня.

– У тебя есть девушка? – она сделала большой глоток коньяка и, оставив меня сидеть буквально с полуоткрытым ртом, пошла к барной стойке, чтобы купить сигареты. – Не возражаешь? – вернувшись, спросила она и достала из плоской пачки длинную белую палочку.

– Ты что, будешь курить? – тупо ответил я вопросом на вопрос, наверное, для того, чтобы выиграть время.

– Да, – сказала Ирина, – я буду пить и курить. А ты, надеюсь, будешь мне отвечать.

– С чего ты взяла?

– Это хреновый ответ, Костя, – она глубоко затянулась и выдохнула дым, чуть повернув голову. – Я задала тебе простой вопрос, на который требуется ответ «да» или «нет», а ты спрашиваешь меня, откуда я взяла? Хорошо, я скажу тебе, откуда взяла. Во-первых, я это дерьмо чувствую на расстоянии, во-вторых, за последние полгода ты очень изменился – так, по чуть-чуть, но за полгода получается много. Не перебивай, – остановила она мою робкую попытку вставить слово, – ты хотел знать откуда, так слушай и не перебивай. Сначала ты привозишь мне из Америки сумку, которая у меня уже есть, чего с тобой при твоем внимании к мелочам в принципе случиться не может... Я тебе сказала – не перебивай или я замолчу вообще. Лучше коньяк закажи еще. Потом я уезжаю в Германию, звоню тебе, и ты несешь какой-то бред про разряженный телефон или еще там что-то. Потом ты уезжаешь в Англию и звонишь мне оттуда всего раз в день, ссылаясь на свою охренительную занятость. Костя, это все не про тебя, это про другого человека. Ты, несмотря на занятость, найдешь время, и ты зарядишь телефон, и ты не перепутаешь сумки. И самое главное, мой дорогой. Напомнить тебе, сколько раз мы занимались сексом с тех пор, как ты вернулся из Лондона? Напомнить? Два раза за три недели.

– Но постой, ты же ведь... это не честно, ты сама...

– Костя, я задала тебе вопрос, и все, о чем я прошу тебя, это посмотреть мне в глаза и ответить «да» или «нет». Это все, что я хочу знать.

Я посмотрел ей в глаза и ответил «нет».

– Ты уверен? – она была будто даже разочарована моим ответом.

– Ты хотела услышать ответ, ты его услышала, и давай ты не будешь курить.

– Fair enough [33], – сказала Ирина и скомкала сигаретную пачку.

Нельзя сказать, что у меня не было выбора, – конечно, у меня был выбор. Я мог сказать правду, но была ли это действительно правда? То есть когда Ирина спрашивала, есть ли у меня девушка, она считала, что у меня были с кем-то отношения все это время, начиная с этой долбаной сумки, историю с которой объяснить я до сих пор не мог. Но у меня не было отношений с девушкой все это время, следовательно, ответ мой был почти точен. И только последний идиот мог успокаивать себя такими глупостями.

Мы сели в машину почти как два чужих человека. Не то чтобы мы не ссорились ни разу все эти годы, но такое было в первый раз. Тяжелая густая тишина упала на нас, надо было что-то сказать, а слова не складывались.

– Включу музыку? – спросил я, пытаясь хоть немного сдвинуть эту тяжесть.

– Конечно, – она ответила, не поворачиваясь в мою сторону.