Джон Апдайк - Иствикские ведьмы

Эд Парсли, пытаясь загладить неловкость, повернулся к Александре с неприятным видом заговорщика. — Кажется, ваш друг знает, о чем говорит.

— Не смотрите так на меня. Я только что познакомилась с этим джентльменом, — сказала Александра.

— Он еще в детстве был вундеркиндом, — сообщила им Джейн Смарт, рассердившись и словно обороняясь. Ее аура, обычно розовато-лиловая, стала вздыматься светло-лиловыми полосами, предвещая такое возбуждение, при котором за аурой не виден человек.

Гостиная перед глазами Александры заколыхалась сливающимися друг с другом и пульсирующими аурами, вызывая тошноту, как от табачного дыма. У нее закружилась голова, она бешено сопротивлялась чарам, ей захотелось домой, к Коулу, к тихо шумящей печи для обжига, к ожидающей ее в джутовых мешках холодной влажной мягкой глине, привезенной из Ковентри. Она закрыла глаза и пожелала, чтобы вся эта цепь событий вокруг — пробуждение чувства, неприязнь, полная неуверенность в себе и зловещее стремление подавлять, исходившее не только от этого темноволосого мужчины, — вдруг распалась.

Несколько пожилых прихожан прокладывали себе путь сквозь толпу, чтобы им мог уделить внимание преподобный Парсли. И он обернулся, чтобы сказать им любезность. В пещерах перманентной завивки в седых волосах у женщин виднелись нежнейшего оттенка золотые и голубые пряди. Реймонд Нефф, раскрасневшийся и вспотевший — концерт удался! — подошел к ним, как триумфатор, молча выслушал их одновременные комплименты и шумно увлек за собой Джейн, свою любовницу и товарища по музыкальным битвам. Плечи и шея у нее блестели от пота после напряженного выступления. Александра это заметила и была растрогана. Что нашла Джейн в этом Реймонде Неффе? А что, собственно, нашла Сьюки в Эде Парсли? Оба мужчины, когда стояли близко, для Александры пахли обыкновенно — а у Джо Марине кожа имела какой-то нежный кисловатый запах, как молочный запах младенца, когда касаешься щекой твердой и теплой, покрытой пушком макушки. Вдруг она опять оказалась наедине с Ван Хорном и испугалась, что снова придется ощутить в груди неотвратимую тяжесть разговора с ним, но Сьюки, которая ничего не боялась и чувствовала себя в своей стихии, вся мерцающая под своей аурой, красновато-коричневая, пробралась через толпу и взяла интервью.

— Что привело вас на этот концерт, мистер Ван Хорн? — спросила она после того, как Александра неловко представила их друг другу.

— У меня не в порядке телевизор, — мрачно ответил он. Александра заметила, что он предпочитал обращаться к людям сам, но Сьюки нельзя было отказать, когда она задавала вопросы, — ее энергичное обезьянье личико сияло, как медная монета.

— Что привело вас в наши края? — был следующий вопрос.

— Решил, что пора выбираться из города Нью-Йорка, — ответил он. — Слишком много грабежей, очень высокая арендная плата. Здесь она умеренная. Это пойдет в газету?

Сьюки облизнула губы и призналась:

— Может быть, я упомяну об этом в «Уорд», я веду там колонку «Глаза и уши Иствика».

— Бог мой, не делайте этого, — проговорил великан в мешковатом твидовом пиджаке. — Я приехал сюда, чтобы обо мне забыли.

— А чем вы были знамениты, можно спросить?

— Если бы я вам сказал, то это стало бы известно всем, не так ли?

— Может быть.

Александра диву давалась, глядя на свою отважную подругу. Аура Сьюки, как и ее блестящие волосы, была цвета светлой меди. Когда Ван Хорн уже собирался отойти, она спросила:

— Говорят, вы изобретатель?

— Дорогуша, даже если я весь вечер стану вам объяснять, вы все равно не поймете. В основном я имею дело с химическими препаратами.

— А вы все же попытайтесь, — настаивала Сьюки. — Посмотрим, может, я пойму.

— Поместите это в ваших «Глазах и ушах», и я, быть может, пошлю письмо на конкурс.

— Никто, кроме живущих в Иствике, не читает «Уорд», уверяю вас. Да и в Иствике никто ее не читает, разве только объявления и если упоминается чье-то имя.

— Послушайте, мисс…

— Ружмонт. Миссис, я была замужем.

— Кто он был, канадский француз?

— Монти всегда уверял, что его предки швейцарцы. Он вел себя, как швейцарец. А разве у швейцарцев не квадратные головы?

— Держите меня. Я считал, что это у маньчжуров. У них черепа как цементные блоки, вот почему Чингисхан мог их укладывать так аккуратно.

— Вам не кажется, что мы отклонились от темы?

— Об изобретениях, послушайте, я не могу говорить. Я привлекаю внимание .