Валерий Фрид: Лучший из них

Он кричит:

Ходи, ходи, Бог, — недолго тебе боговать… Хляю до кума и раскидываю немыслимую чернуху:

Кум был бздиловатый конек. Он кричит:

Я ботаю:

Через час Мишаньку в наручниках волокут в торбу. После отбоя я заваливаюсь к нему с Николой Слясимским и Толиком. Кричу:

…Юрок, он у меня в ногах валялся, сапоги целовал. Мы из него сделали мешок с говном; все косточки потрошили, поломали ребра. Подпоследок посадили жопой об цементный пол и оторвались.
Я велел Толику сказать в санчасть, что у Мишаньки припадок и он весь побился об стены; а сам пошел дохнуть. Между прочим, Мишанька еще часа три хрипел, дневальный рассказывал.
По утрянке меня будит Никола:

под тебя копают, роются в задках. Я ему ботаю:

коснется, тебя с пацаном я по делу не возьму.
Но теперь я знал, что мне надо действовать быстро, потому что каждый момент
меня могли замести.
Иду к Вике в барак. Бабы кричат:

Было воскресенье.
Иду в КВЧ. Вика сидит с какими-то оторвами на скамейке и поют самые паскудные воровские побаски:
Ты не стой на льду, лед провалится, Не люби вора, вор завалится…
Я ей маячу; она без внимания. Тогда я подошел, взял за руку, отвел ее и толкую:

Не сегодня завтра меня крутанут, и я уеду на штрафняк — скажи, ты меня будешь
ждать? А она, как будто не к ней касается, выдернула грабку и пошла к своей шалашне. Я кричу:

Я стояла на льду и стоять буду, Я любила вора и любить буду.
Тогда я вытягиваю финяк, подхожу и порю ее прямо по глотке; аж кровь в морду прыснула.
Повернулся — в КВЧ уже никого нету, все рванули кто куда, только скамейки поваленные, да Вика на полу, и весь пол в краске. Маленькая была, а крови много.
Сел я, достал кисет, сворачиваю, а руки — Юрок, ты план справлял? По плану человек чувствует, что костыли у него как трехметровые — а переступить порог не может; руки длинные — а взять ничего нельзя. Так и я — знаю, что надо завернуть, а не умею. Посидел я, свернул все-таки и зашмолял.

И вот я думаю: ебанный в рот, было же ведь время, когда я гусей боялся. Почему моя жизнь так повернулась?..
Инта, 1952 г.