Т. Корагессан Бойл - Дорога на Вэлвилл

На лице официанта отразилось явное облегчение. Он взял у нее меню и, склонившись еще ниже, выжидательно взглянул на перекошенную физиономию Уилла Лайт-боди.

– Что угодно мистеру?

Подцепляя следующую устрицу, Чарли заметил в косоватых глазах соседа по столу самую настоящую панику. Уилл равнодушно махнул рукой, словно совсем не есть сюда пришел и они сидели не в вагоне-ресторане экспресса «XX век лимитед», славящемся своей изысканнейшей кухней и великолепным обслуживанием.

– Ничего. Разве что тост.

– Тост, сэр?

– Тост.

В наступившем молчании официант обдумывал услышанное. Это была эпоха энергичного и обильного поглощения пищи, эпоха обедов с двенадцатью переменами блюд, эпоха супов, соусов, подливок, на горячее три мясных блюда плюс одно рыбное, а уж вина и подавно изливались неистовым каскадом – шерри, кларет, портвейн, рейнское, мозельское, – ну и, само собой, бесконечное разнообразие высококалорийных десертов. На кухне есть и мясо на ребрышках, и жареные гуси, и оленьи отбивные; повара остервенело вскрывают раковины с устрицами и разделывают осетров; официанты снуют тудасюда между столами, шатаясь под тяжестью нагруженных подносов – а этот заказывает тост!

Молчание затягивалось, и Чарли поймал себя на том, что вслушивается в перестук колес. За соседним столиком сидели дама, кутавшаяся в меха, и пожилой мужчина с пышнейшими усами. Старик что-то пророкотал приглушенным басом, и дама рассмеялась серебристым переливчатым смехом.

– Э-э, как мистер прикажет его приготовить?

Новый знакомый Чарли недоуменно переспросил:

– Что приготовить?

– Ваш тост, сэр.

– Ну… в виде тоста. – Уилл затравленно покосился на жену. – И чашку бульона, – прибавил он на одном дыхании, словно опасаясь, что ему вырвут язык, прежде чем он произнесет эти слова.

– Никакого бульона! – столь же поспешно вмешалась Элеонора.

Возражений не последовало: официант зачеркнул «бульон» так же услужливо, как за минуту до этого написал.

– В бульоне сплошной креатин, – пояснила она Оссинингу, сопроводив эту реплику многозначительным взглядом.

– Это все? – Официант угодливо наклонил голову и молитвенно сложил руки.

Уилл бросил на него колючий взгляд.

– Да, да. Это все.

Официант упорхнул, женщина за соседним столиком снова рассмеялась. Ночь окончательно вступила в свои права, и за черными окнами вагона-ресторана уже ничего не было видно. Чарли нацелился на следующую устрицу.

– Стервятники морей, – вдруг выпалил Уилл.

Элеонора раздвинула губы в улыбке и вперила в Оссининга острый взгляд.

– Что, простите? – переспросил Чарли и потянулся к бокалу с вином. Очередная устрица медленно шествовала по пищеводу к своим подружкам.

– Устрицы, – пояснил Уилл, повернувшись за поддержкой к жене. – Верно, дорогая? Ведь именно так их называет доктор Келлог?

Тут был какой-то подвох, Чарли видел это по глазам Элеоноры. Та едва заметно кивнула, отчего чучело птички на шляпе сверкнуло стеклянными глазками.

– Да, дорогой, – подтвердила она, продолжая глядеть на Чарли. – Но доктор только констатирует факт. Устрицы и вправду омерзительны. Они живут в грязи и отходах и ими же питаются. А сок устриц (доктор особенно это подчеркивал) – не что иное, как урина.

Чарли посмотрел на тарелку с тремя оставшимися отвратительными тварями.

– Урина?

Улыбка Элеоноры стала шире.

– Моча, – объяснила она, – если говорить по-простому. Ну, когда мочатся, понимаете?

Уилл скривился в ухмылке, глаза его утонули в морщинках, и он стал похож на каменного уродца, какими украшают водостоки на католических церквях.

– Мне было бы неприятно питаться стервятниками, а вам?

Оссининг потихоньку начинал злиться.

– Вообще-то… – протянул он, но Элеонора перебила:

– Известно ли вам, что доктор Келлог взял образцы моллюсков из этого самого вагона-ресторана. – Она выразительно подняла пальчик, затянутый в перчатку. – Устриц специально доставили из Чикаго в Бэттл-Крик и подвергли анализу в лаборатории Санатория. – Многозначительно помолчав, Элеонора торжествующе закончила: – И выяснилось, что сок этих устриц по составу почти ничем не отличается от мочи, человеческой мочи!

Чарли уже готов был встать грудью на защиту своих устриц – урина там не урина, они были самым лучшим началом (или завершением) вечера, какое только можно себе представить; но слова, произнесенные собеседницей, разом заставили его забыть об этом намерении.