Мег Вулицер - Исключительные

— Шестидесятые были бурным временем. Знаю, это звучит избито, но так оно и было, и я все это пережил, участвовал в этих бурях и потрясениях. Как вы все знаете, я не сразу стал Большим Барри. Это случилось намного позже. Моя первая группа называлась… А давайте устроим викторину. Кто-нибудь помнит? — Барри спросил так, будто вопрос был с подвохом.

— The Whistlers! — выкрикнули несколько человек. Барри Клеймс пару раз присвистнул, и толпа подхватила хлопками, одобрительно закивала седыми и кудрявыми головами.

— А потом я остался сам по себе, — продолжал он, — и записал в 1971 году один хит, песню протеста против войны во Вьетнаме. Может быть, кто-нибудь заглянет в прошлое и вспомнит ее название?

— «Скажи, что не уйдешь, чувак», — выкрикнула пожилая дама в серьгах образца «бушующих шестидесятых», размером с подстаканники.

— Отлично. Публика в теме. У нас тут прямо передача «Своя игра», — новый взрыв смеха. — Но знаете, я полагал, что на этом для меня все и закончится. Я залег на дно на много лет, в восьмидесятые жил на отчисления с продаж пластинок — в годы Рейгана, помните их? — толпа весело заулюлюкала. — Да-да, понимаю. У меня был плавучий дом на островах Флорида-Кис, и я болтался туда-сюда, толком ничем не занимался, только играл на банджо. Затем я стал замечать, как люди загрязняют океан, и очень расстроился. Это все из-за жадности владельцев нефтяных компаний и политиканов-лоббистов, которые все повязаны между собой и несут ответственность за разорение океанов и гибель этих необыкновенных морских созданий. Я начал понемногу заниматься детской музыкой, потому что меня всегда очаровывала искренняя непосредственность детей. И когда моя работа стала разворачиваться, я понял, что мои песни могут еще и оказывать воздействие на окружающую среду. Так и рождаются активисты. В общем, если вы решитесь в зрелые годы второй или даже третий раз резко изменить свою жизнь, сделать это надо с определенной целью. И желательно не эгоистичной — как некий знакомый мне моллюск .

Джона, который едва дышал во время этого монолога, почувствовал, как сжалась вся его грудная клетка. Он выскочил из дверей в фойе в момент, когда Барри заканчивал свою речь. Отыскав дальше по коридору мужской туалет, зашел в кабинку и опустился на крышку унитаза. Долго просидел, пытаясь прийти в себя и подумать. Он все еще находился там, когда чуть позже дверь в туалет распахнулись и раздались голоса входящих мужчин.

— …просто великолепно. Все дело в имидже. Если перенести эту дискуссию на конференцию TED, реакция будет такой же.

— Ну спасибо.

Мужчины направились к писсуарам, и Джона услышал стереофоническое мочеиспускание, хотя одна струя звучала гораздо выразительнее другой. Затем продолжился обмен любезностями, последовало мытье рук, зашумели сушилки, наконец вновь открылась дверь и один мужчина вышел. Джона стоял, прислонясь к металлической дверце кабинки, и подглядывал через узкую вертикальную щель. Он частично увидел широкую спину Барри Клеймса у раковины, черный шелковый жилет и тонкий белый планктонный слой волос, зачесанных по всей голове. Большой Барри взял прислоненное к умывальнику банджо, перекинул его через себя на ремне и зашагал к выходу из мужской комнаты.

Джона последовал за ним через широкие, обитые деревом коридоры Страттер-Оука и конференц-центра, держась поодаль и изображая человека, идущего на один из семинаров. Периодически он тупо заглядывал в буклет, который ему выдала Кейтлин Додж. Барри Клеймс вошел в лифт, Джона за ним, но присоединились еще три человека, и Джона не бросался в глаза. Все нажали на разные этажи. Зажжужала кнопка, и некоторые вышли. Снова зажжужала . На четвертом этаже вышел Барри Клеймс, а вслед за ним и Джона. Бывший участник группы The Whistler насвистывал по пути в свой номер. Он вставил в дверь ключ, но Джона был уверен, что не придется в ту же секунду резко бросаться вперед: Барри стар и неповоротлив и не сразу сумеет правильно провести картой. Скорее всего, она окажется в нужном положении лишь со второй попытки. Так и вышло. К моменту, когда на замке зажглась зеленая лампочка, Джона уже стоял прямо за спиной у Барри. В холле никого, и Джона незаметно проскользнул в номер, прежде чем дверь закрылась. Стоя в дверном проеме, Барри Клеймс развернулся и от испуга разинул впалый стариковский рот.

— Что за …? Что тебе надо? — выдавил из себя он, но массивная дверь захлопнулась, а Джона протянул обе руки и втолкнул его в номер.