Мег Вулицер - Исключительные

— Как же тебе идет этот костюм. Всегда тебе об этом говорю.

— Спасибо.

— Каждый день одевайся так на работу. Заключишь все свои сделки. Потому что все захотят тебя отым…

— На моей работе не принято так одеваться.

— Не знал. Ты же никогда ничего не рассказываешь о своей работе.

— Ты не спрашиваешь.

За все те годы, которые они провели вместе, Роберт всего однажды побывал в «Гейдж Системс» — в то время, когда эта робокомпания еще находилась в прежнем офисе. Роберт никогда не видел переполненную солнцем кабинку Джоны, где стоял его рабочий стол и висела пробковая доска, на которую Джона приколол их общее с Робертом фото, иллюстрацию самой большой в мире скульптуры из «Лего» и фотографию своей мамы с Питером, Полом и Мэри. Они пели на речной барже — казалось, это было миллион лет назад. Но, справедливости ради, думал Джона, он тоже всего раз был в офисе Роберта. Они — такие, какие есть. По вечерам каждый из них всегда занимался своим делом. Даже когда на Роберте из одежды были одни только боксеры, и он валялся в постели — все равно утыкался в свой «БлэкБерри» и без конца слал кому-то сообщения, а Джона работал над очередным дизайном за столом. А примерно три или четыре дня в неделю Роберт ночевал в своей квартире на Спринг-стрит.

— Что ж… ты и правда выглядишь неплохо, — сказал Роберт, опираясь на стойку, а затем наклонился и быстро поцеловал Джону. Тот слабо ответил на поцелуй. Роберт уловил явный привкус виски. Джона Бэй и в лучшие времена с трудом выражал свои эмоции. Роберт выпустил его галстук и откинулся на спинку стула. Выражение его лица говорило само за себя:

— Джона, нам нужно поговорить.

— Хорошо.

— Помнится, в самом начале мы заключили с тобой сделку.

Джона почувствовал, как напряглись его руки и икры.

— Не уверен, что понимаю, о чем ты, — осторожно сказал он.

— Ты не сможешь возиться со мной вечно. Все хорошо. Потому что, серьезно, я не смогу отплатить тебе тем же. Когда мне поставили этот диагноз , я четко осознал, что скоро умру. Пора подвести итог всему произошедшему. И тому, что происходит сейчас. Все было чудесно, правда…

— Но?

— Но теперь, как мне кажется, все по-другому, — Роберту было очень не по себе, но он заставил себя продолжать. — Я совсем не обязательно умру от СПИДа. И, честно говоря, Джона, я давно думаю о том, что хотел бы чего-то более полноценного.

— Полноценного? Что, черт возьми, это значит?

— Ты же понимаешь. Полный набор. Любовь. Секс. Все девять ярдов. Хочу кого-нибудь, кто целиком и полностью посвятит себя мне — и физически, и душевно.

— И где же ты собираешься искать этот «полный набор»?

Роберт опустил взгляд в свой стакан — именно так люди делают во время разрыва, а это, как ни страшно и ни странно, превращалось именно в него.

— Я уже нашел, — сказал он наконец.

— Нашел, — с болью повторил Джона.

— Да, — Роберт поднял взгляд и посмотрел ему прямо в глаза. — Мы встретились на собрании директоров три месяца назад. Он участвует в исследовании в Колумбии. Он — позитивный.

— Позитивный? — машинально отозвался Джона.

— ВИЧ-позитивный. Как я. Мы разговорились.

И… влюбились, Джона. Этого не должно было случиться, я понимаю. Но мы оба сразу почувствовали себя такими… свободными. Это было потрясающе. Не уверен, что наши с тобой отношения можно было назвать таковыми. Мы были несвободными. Мы оба.

— О, так ты хотел свободы? Искал свой Святой Грааль? И чем же он оказался в итоге? Возможностью трахаться без резинки?

— Дело не только в этом, — сказал Роберт. — Он знает, каково жить с этим.

— А я? Я не знаю?! Мы столько лет прожили вместе!

— Не вместе. Ты никогда не предлагал мне по-настоящему перебраться к тебе. Слушай, я получил награду Юджина Шарфстайна. Думаю, я заслужил немного честности. Ты всегда отгораживался от меня, Джона. Ты, а не я.

От того, что он постоянно повторял его имя, было только хуже. Словно это Роберт был милым, но далеким от всего этого человеком, и разговаривал с обреченным. В то время, как именно он был борцом, а Джона застрял между болезнью и здравием, и превратил это пространство в безвыходное чистилище.

— Хорошо, — сказал он наконец и попытался взять себя в руки. — Так чего именно ты хочешь? Прямо сейчас?

— Думаю, я просто хочу уйти, — сказал Роберт.

— Уйти? Что значит «уйти»? К нему? К этому «полному набору»?

Он хотел, чтобы это прозвучало иронично, но сейчас сарказм и ирония казались ему какими-то незрелыми и глупыми.