Мег Вулицер - Исключительные

В жизни бывает только один шанс сделать что-то фирменное, но большинство людей упускают его. В колледже Джона тихо-мирно делал успехи в робототехнике, получил диплом с отличием и стал прекрасным специалистом, которого часто хвалил доктор Пазолини, но этим летом Джона уже чувствовал себя совершенно одиноким. Он не знал, кем хочет быть и чем заниматься, не планировал провести лето в нью-йоркском лофте со своей матерью, которая все больше впадала в уныние от того, что ее карьера сдувалась как проткнутый воздушный шарик. Когда Джона приехал к ней на весенние каникулы, она включила на всю громкость его диск The B-52's и закричала:

— Только послушай! Звучит так дико ! Неужели тебе нравится?

Конечно, ему нравилось. И он танцевал всю ночь под эту музыку на вечеринке после экзаменов в середине семестра, натыкаясь на второкурсника со связкой ключей в кармане, которая приятно поскребывала подвздошную кость Джоны; но матери он сказал, что ему все равно.

— Так объясни нам, что такое векторы, — предложил Джоэл. Его голос звучал одобрительно, и Джона почему-то согласился.

— Ну, существует евклидово векторное пространство, — начал он. — Вам это интересно?

— Еще как! — сказала Ханна с подбадривающей улыбкой.

— Евклидово пространство используется, когда нужно обозначить расстояние от точки А до точки В. Само слово «вектор» пришло из латинского языка. Его буквальное значение — «несущий».

— Гляди-ка, мы получаем образование в МТИ, — сказала Ханна Джоэлу.

— Надо рассказать всем на ферме, что мы ездили в МТИ и ходили на семинар по векторам, — предложил Джоэл. — Да никто не поверит. Джона, придется тебе самому рассказывать.

Услышав свое имя, Джона напрягся. Он ведь сказал им, что его зовут Декс. Откуда они узнали его настоящее имя? Ох, ну конечно; на одном из учебников на его столе был наклеен кусок малярной ленты, где он когда-то написал «ДЖОНА БЭЙ, ‘81».

— Не хочешь провести выходные у нас на ферме? — спросила Ханна. — Покидать сено вилами? Рассказать другим про векторы? Поработаешь и головой, и руками.

— Нет, спасибо, вряд ли, — ответил Джона.

— Ладно, хорошо; нет так нет, — сказала она, и на этот раз в ее улыбке мелькнуло что-то похожее на огорчение; впрочем, может, она и правда огорчилась. Они не принуждали его ехать с ними, по крайней мере он не чувствовал давления с их стороны, скорее искреннее желание, чтобы он побыл с ними.

— Ну, — сказал Джоэл, — нам пора. Было приятно поговорить с тобой, Джона, надеюсь, остаток лета пройдет хорошо. — Он встал, поманил собаку, и та вскочила на лапы.

Джона подумал, что прямо сейчас комната наполнена жизнью, и когда эти незнакомцы уедут, то увезут жизнь с собой. Ему совсем не хотелось допустить этого. Он поддался порыву — он, редко поддающийся порывам, — и спросил:

— А долго ехать?

Перед отъездом Джона взял с доски на своей двери исписанный серый маркер и написал убористым, нежным почерком: «Уехал на ферму „Голубятня“ в Вермонте с ребятами из фиолетового минивэна. Вернусь в понедельник». Если вдруг они собираются убить его, что маловероятно, это будет подсказкой.

С виду ферма была приятной. Некоторых ее обитателей немного потрепала жизнь: они медленно говорили, страдали от выгорания, а у одного из них — это самый экстремальный пример — не было ног, и он перемещался по грязным ухабам на инвалидной коляске с электроприводом. Но еду готовили вкусно, на манер поваренной книги « Клен Пенсильванский ». Все вокруг были невероятно любезными; в МТИ было по-другому — там люди были погружены в то, чем занимались, и иногда за ужином могло показаться, что твой сосед ушел в астрал. Даже во время еды инженеры что-то проектировали, а в головах математиков создавались классные доски, исписанные уравнениями; и даже дружеское общение казалось отчужденным. А еще к старшим курсам студенты становились честолюбивыми и умели так просчитывать свой следующий шаг, словно были двойными агентами.

На ферме же амбиции ее обитателей распространялись на интересные способы готовки булгура, беседы о старой овце, которая отбилась от стада, и приветствия в адрес вновь прибывшего Джоны, знакомство с которым, по их словам, было благословением. В конце ужина женщины раскладывали коричневатый пудинг из рожкового дерева и агара; в хрустальных чашечках с блошиного рынка пудинг походил на потроха. Джоэл склонил голову в молитве, и все последовали его примеру. Молитвы были короткими, и за ними пелись незнакомые Джоне песни; одна из них была на корейском языке, хотя азиатов среди сидящих за столом не было. Вспоминая себя тогда, Джона думал, каким же наивным он был. Он поражался тому, как мог допустить, чтобы его вели, как ту старую овцу на лугу.