Гурам Дочанашвили - Одарю тебя трижды (Одеяние Первое)

Но Доменико был настороже.

— Нет, лезь ты.

Скарпиозо что-то заподозрил и с неохотой взялся за лопату.

— Между прочим, у меня, к твоему сведению, и в Нижней и в Верхней Каморе кровная родня, хале, и ес­ли дурень какой безмозглый задумает что против ме­ня — ух, ошалеют родичи, на куски разорвут вероломно­го, так-то!

И спрыгнул в яму.

— Трудно выбрасывать землю, трудно — вон как глу­боко выкопали. — И лицемерно посетовал: — Эх, нелегко побратимом стать!

Наконец выкарабкался из ямы и бросил, отду­ваясь:

— Погоди, хале, дух переведу.

Полулежа на боку и стряхивая землю с колен стояв­шего рядом Доменико, Скарпиозо пояснял:

— Братаются, мой славный, так: младший прыгает в яму и подает руку старшему. Тебе сколько лет?

— Двадцать.

— А мне, хале, сорок три, — значит, по правилам, первым прыгать тебе. — Скарпиозо встал. — Никак от на­сморка не избавлюсь, ох! — и потянулся рукой к заднему карману. — В день трех платков мало. Давай прыгай, хале...

И тут затрещал дрозд. Доменико трижды замахнулся, вроде бы кидая нож в дерево. Скарпиозо изменился в ли­це, всмотрелся в ствол — из одного места торчали три узких ножа: один прямо, два — косо, и трепетали от на­пряжения, напоминая наконечник стрелы.

— О-о! — Скарпиозо так и рухнул на колени. — Не убивайте... Зачем вам это — с вашей меткостью... при ва­ших возможностях!.. Не знал я, осел, что кровь носом и у бесподобного удальца может пойти — закон есте­ства... Говорят, полезно это, ни к чему лишняя кровь... Сжальтесь, хале! Не погубите? Мне еще обжениться надо, детей завести... Любите детей, хале? Пожалейте их, хале, что в жизни лучше детей!

Но Доменико жестко потребовал:

— Встань!

— Встану! Вторично на свет родился я, хале... А я еще фальшивые ножи вложил вам в карманы, не­годные, простите, не сердитесь, понимаете же — по не­домыслию хотел... вас...

И Доменико понял — не лгал Скарпиозо. Посмотрел на метко всаженные в ствол ножи, и снова задрожали у него колени, но теперь уж от ярости. С омерзением смерил каморца взглядом.

— Ножи настоящие.

— Нет, я сам, своими руками, вкладывал...

— Не веришь — проверь.

Скарпиозо прощупал воротник плаща и вытащил узкий отточенный нож.

— Глазам не верю... Насквозь меня видите! Значит, без ножа вы? — неожиданно уточнил Скарпиозо, ме­няясь.

— Все пять на месте. Те три в рукаве прятал.

— Все это время?!

— Да. Ты мог не вытерпеть, и я...

— Вот это да! Ну и предусмотрительный! — восхи­щенно вырвалось у Скарпиозо, и он опять взмолился: — Прошу вас, очень прошу...

— Что еще?

— Побратаемся, хале...

— Пошел ты... — И Доменико надел рубашку.

В Средний город они вернулись лесом. Скарпиозо из­бегал тропинок. Он шел впереди, восторгаясь твердой рукой и метким глазом Доменико, а когда вошли в го­род, сказал одному из прятавших мрачный взгляд, под широкополой шляпой: «Похлеще нас он, оказывается! Так-то!» И, уже поднимаясь по лестнице своего дома, вспомнил:

— Твои бесценные ножи в лесу остались!

— Нет, нет их там.

— Успели тихонько вытащить, хале?!

— Да.

— Вот это да!

Скарпиозо сунул ключ в замок, но тщетно крутил его в скважине. Недоумевая, обернулся к Доменико, тот выу­дил из кармана свой ключ, и, когда отпер, хозяин ошалел:

— Когда вы поменяли?!.. Так незаметно! — И востор­женно завопил: — Уразумел! Убили человека и нарочно размазали кровь на верхней губе, с толку сбить меня! Как я сразу не сообразил?! Ох, сдал ты, Скарпиозо, пло­хи твои дела, злосчастный, — он хлопнул себя по лбу. — Выжил я из ума! — И обернулся к Доменико: — Новые приёмы, новые уловки, хале! Разве не так, хале?

И Доменико кивнул медленно, невозмутимо.

Скарпиозо в тот же вечер явился к самому полковни­ку Сезару и доложил:

— Отменно выглядите, грандхалле, воистину достоин он вашей дружбы, рука — меткая, денег — уйма, тысяч четыре, а может статься, и больше... Надеюсь, не обой­дете щедростью вашего верного слугу. А он по всем статьям подойдет, и шутник — потешит вас, приютите под вашим светлым кровом, пока обдерете как липу, оставьте драхм двести, а потом, очень прошу, передайте его нам. — И, заметив удовлетворение на лице полковни­ка, осмелел: — Не мне вам говорить — сумеете культурненько содрать с него шкуру, грандхалле!

И поскольку ночью опасно было все же спускаться в Верхнюю Камору — она располагалась ниже Сред­ней, — двенадцать человек, самых надежных из людей надзирателя Наволе, проторчали ночь у дома Скарпио­зо; погода стояла прескверная, и, дрожа под своими де­ревянными накидками-щитами, крепко ухватив ножи, они с нетерпением ждали энергичного выкрика спесивого стража Каэтано: «Восемь часов утра, и все гениииальноооооо!!!»