Андрей Кочергин - Как закалялась сталь 2 и 1/2

Причем, что особенно ценно, Коля был, в сущности, не просто мордвин, а еще и деревенский мордвин, следовательно, не особенно эстетствовал, гуманизм практиковался у него в лучших, широчайших проявлениях. Трахал он все, что не было приколочено: заезжих проституток, петэушниц, спешащих по делам, подруг пьяных друзей, знакомых и малознакомых барышень любой наружности, социальной группы и политических убеждений — одним словом, был санитаром леса. Кроме того, мордовский джигит просто начинал чесаться от возбуждения, наблюдая грудь третьего номера и больше. Позже выяснилось, что Клоун — «конекэбунок» — отчаянно любит хныкать на груди у потенциальной жертвы, рассказывая о несправедливости судьбы к его такой кристальной и милой персоне. Ему остро не хватало дежурной мамы с ее уютной сиськой.

Как этот кобель путал девиц на смесь денег и соплей, достаточно ясно, но как он их трахал — это особая глава в его жизни, почти биг сюрпрайз. Коля был похотлив и норовист. Добравшись «до сладкого», он не «занимался любовью» — нет, он буквально пилил дамочку в мелкую стружку, не меняя темпа и позы, невзирая на вопли предмета страсти о пощаде и досрочной сдаче. «Белый флаг» как аргумент не принимался. Прибор у девиц тотально выходил из строя, а учитывая аллергию Клоуна на презервативы, вполне можно было обзавестись более серьезными проблемами, типа пьяного зачатия или гипотетического триппера. Хотя, что поразительно, Коля ухитрялся никогда ничем не болеть — еще одна загадка природы и тонкой мордовской души. Справедливости ради следует заметить: ничто не могло омрачить возбужденного рассказа «потерпевшей» своим подругам о бешеном Клоуне, который «вот с таким делал вот такое», да еще на протяжении времени, сравнимого с заводской сменой. К Коле приводили подруг, уточняли, показывая на него пальцем: «Люди брали — хвалили». Это приводило его в неописуемый восторг и раскрашивало существование в восторженные цвета.

В то время как он бодро нюхал кокаин и транжирил гормоны, дела дали трещину. В итоге балагур попал почти на два с половиной миллиона долларов, что для 1994 года было не так уж много. Этот сердцеед ухитрился отдать большую часть денег, оставшись должным сущую безделицу — двести тысяч долларов.

В этот момент их и свела судьба.

Клоунский оптимизм не мог не нравиться. Коля, потеряв кучу денег и сидя на попе, активно искал заработка, бегал кроссы и, конечно, трахал девок. Последние давали уже без «Европы» и «Паласа», кормили и оставляли у себя ночевать, передавая затем, как переходящий вымпел, еще неосвоенным подругам.

В отличие от Клоуна, у него были деньги, которые он зарабатывал консультациями в области безопасности, порой по нескольку сотен тысяч долларов в месяц, ухитряясь пользоваться достаточно уважительным вниманием по обе стороны правоохранительного забора. Он в ту пору был единственным, кто давал Коле деньги, и единственным, кому Коля их возвращал. Более того, новый знакомый каким- то фантастическим образом попал в клоунскую «Санта-Барбару» — с его женами, детьми, любовницами, друзьями и долгами. Посудите сами.

Коля жил с Наташкой, у них родился сын.

Колин друг Леша, он же земляк из Горького, был его постоянным дольщиком. Леша познакомил его с Наталией Ивановной Великой — своей старшей сестрой, дамой властной и влиятельной (антиквариат, ювелирка, политики).

У нее было две дочери — Яна и Нона. Старшая, Яна, стала подругой Наташи, по этой причине Наташа торчала целыми днями — по сути, жила — у Великой, в итоге на стенах роскошной квартиры Наталии Ивановны появились фотопортреты сына Коли Клоуна (?!).

Яна, будучи девицей стервозной, разведенной и богемной, знала и муссировала все Колькины похождения, втайне завидуя чужим оргазмам. В итоге она приложила максимум усилий, чтобы надуть в пустую Наташину голову, что она (эта дура) — богиня неземной красоты, а таких уродов, как Коля, — как дерьма за баней.

Живя в загородном доме, она познакомила Наташку с каким-то бандитом казанской принадлежности. У них завязался конспиративный роман, и бандос, наслушавшись историй про мордовского буржуя, уже мечтал как-нибудь «раздеть» Клоуна, что в общем-то и предпринял в итоге.

Нона росла-росла и выросла. Сгоняла между делом пожить в Америку и вдруг на чужбине поняла, что Коля Клоун — ее сексуальный объект. По приезде в Санкт-Петербург она секунд за семь возбудила в Кольке пламенную страсть, которую он боязливо воплотил в жизнь.