— Прощай, дорогой мой, — сказала сеньора Гризельда, закрывая дверь. — Будь счастлив, и пусть сбудутся все твои мечты.
— Пока, Гризи.
16
От прежнего Мареса в его изменившемся сознании не осталось и следа — одинокий несчастный неврастеник с улицы Вальден отступил в небытие. Однажды поздно вечером, пятнадцатого июня, в четверг, Фанека как обычно уселся рассказывать Кармен какой-то фильм, который в тот вечер шел по телевизору: запутанная история о нацистах-отравителях и неразделенной любви. Часы показывали около часа ночи. Он сидел рядом с Кармен и держал ее руку в своих ладонях. Было жарко. Возле них сеньор Томас в пижамной куртке покуривал свои неизменные самокрутки. Сеньора Лола, закончив убирать кухню, тоже присела перед телевизором, но сон одолевал ее, и она ушла к себе. Едва фильм начался, с улицы прибежал мальчишка, заглянул в гостиную и сказал, что какая-то сеньора в баре «Эль-Фароль» спрашивает сеньора Фанеку.
— Она сидит у стойки, — добавил он, — и ждет вас.
— Одна?
— С каким-то сеньором.
Это немного смутило его. Но, так или иначе, настал долгожданный момент. Он поднялся, выпуская руку Кармен. Вопреки всем ожиданиям, им овладели лень и скука. Ничего похожего на волнение или нетерпение он не испытывал. Извинившись перед Кармен, которая не могла скрыть своей досады, и попросив сеньора Томаса рассказать ей, что происходит на экране, он направился к выходу. Прежде чем выйти на улицу, он внимательно осмотрел себя в зеркале вестибюля: из зеркала, насмешливо улыбаясь и коварно поблескивая изумрудным глазом, на него нагло взглянул молодцеватый чарнего, уверенный в своем обаянии.
Он шел не торопясь, засунув руки в карманы пиджака и горделиво откинув назад голову. Он был неотразим, знал это и всячески подчеркивал — ни дать ни взять тореадор, которого приветствует возбужденная публика. Он уже пересек улицу и остановился у дверей бара, как вдруг услышал за спиной шаги.
На углу пансиона болезненно мигал сломанный фонарь, его тусклый свет отражался в обшивках автомобилей, и в этом бледном мерцании он увидел незнакомца с неопрятной бородой, в серых полосатых фланелевых брюках, с засунутыми глубоко в карман руками и понурой головой. Человек выглядел таким несчастным и одиноким, что казалось, он вот-вот заплачет. Когда бедняга повернул голову и жидкий электрический свет на мгновение осветил его лицо, Фанеке почудилось, что он узнает его, и по его спине пробежал холодок. «Только аккордеона не хватает», — подумал он, мрачнея.
— Что ты здесь делаешь? — сказал он незнакомцу, и голос его дрогнул. — Давай уходи отсюда. Оставь меня в покое.
Кивнув головой замершим вокруг него теням, незнакомец заплетающимся языком пробормотал проклятия, бросил на Фанеку взгляд откуда-то из глубины своего тяжелого похмелья или, быть может, безысходного одиночества, повернулся к нему спиной и, сгорбившись, поплелся восвояси, растворяясь во мраке.
17
Фанека вошел в бар. Народу было немного: четверо стариков за картами и молодая парочка в углу. Попивая за стойкой виски, его ожидала Норма Валенти. Рядом с ней нетерпеливо расхаживал Валльс-Верду с накинутым на плечи пиджаком и рюмкой коньяка в руке. Почти не повышая голоса, они о чем-то спорили, и в этом споре явно чувствовалась напряженность. Валльс-Верду пришел сюда не по своей воле и теперь чуть слышно чертыхался. Норма, которая показалась Фанеке немного захмелевшей, была в темных очках, голову она повязала зеленой косынкой. Она представила их друг другу.
— Фанека — Валльс-Верду.
— Очень приятно, — проворчал Валльс-Верду по-каталонски, подчеркивая тем самым свое недовольство.
— Привет.
Руки никто из них не протянул. Валльс-Верду сосредоточенно рассматривал донышко своей рюмки, раздраженно прохаживаясь вдоль стойки. Норма открыла сумочку и улыбнулась:
— Я пришла, чтобы вернуть эту исповедь.
Она достала из сумки три тетрадки и протянула их Фанеке.
— Вам понравилось? — спросил он.
— Романтичный мальчик-акробат, уплывшая золотая рыбка... Очень милые истории, — ответила Норма, — хотя вряд ли это происходило на самом деле.
— Это чистая правда, сеньора. Просто вы никогда ему не верили. Вы никогда не знали своего мужа.
— Пожалуй, вы правы, — сказала Норма.
— Да она сама себя не знает, — проворчал Валльс-Верду по-каталонски, враждебно поглядывая на Фанеку. — Послушайте только, что эта дама сказала мне сегодня: идем, говорит, я познакомлю тебя с одним чарнего, это, мол, сплошная умора. Да уж, умора, нечего сказать. — Он фальшиво рассмеялся. — Это вы-то? Слегка преувеличено, знаете ли...
Читать дальше