Станислав Родионов - Избранное

Обогнул я дом и двинулся было по улице. И вдруг рядом, как бы пристроившись к моему шагу… Мать честная! Шел по улице блондин, иностранный господин. Высокий, в светлом плаще с кушаком, в шляпе велюровой, в ботиночках кремовых — и ухмыляется.

— Часом, не Эдик будете?

— Здравствуй, Фадеич!

— Что поделываешь в моих краях?

— В спортивный магазин заходил. А ты куда?

— А я выполз размять пенсионные кости.

Пристроился он таки к шагу. А мои скулы сводит

горечь со сладостью, будто я съел ложку меду перченого. Радость от встречи, да и горечь от встречи. Эдик, парень из моей бригады, а столкнулись на улице, как чужие.

— Фадеич, в следующем месяце отдам деньги.

— На кой они мне теперь… Лучше скажи, как дела в бригаде.

— Кочемойкин ввел коэффициент трудового участия.

— Что за зверь?

— Теперь получаем в зависимости от квалификации и конкретной работы каждого.

— Ну и как?

— Матвеич с Николаем в деньгах теряют.

— А ты?

— У меня хорошо выходит.

— А чего ж тогда хмурый?

Только это я спросил, как привиделась мне за стеклом гастронома натуральная рожа — рот до ушей, крутые лохмы, шапки нет… Хлопнул я глазами — рожа и пропала. Что это сегодня нам с Марией упыри являются?.. Только это я додумал ранее приведенную мысль, глядь, эта рожа стоит передо мною, как черт перед трубою. Когда увидел, что она, рожа-то, держится на длинном жердеобразном теле, я осознал перед собою Валерку-шинщика.

— С весной, Фадеич!

— А чего ты в магазине торчишь?

— Да вот хотел ананасов с артишоками купить…

— Не купил?

— Не завезли.

Теперь пошли мы втроем — я меж ними, как понурый мерин меж жеребцов.

— Валер, изобрел ли чего новенького?

— Сделал, Фадеич, синтезатор соловьиного пения. В филармонию понесу.

— Так ведь натуральные соловьи есть.

— Вдруг передохнут. Еще у меня идея… Берется одноглазый шпион, и вместо стеклянного вставляется глаз телекамеры, которая передает информацию на спутник…

— А как работа? — перебил я.

— Нормально, Фадеич.

— А чего стал тощ, как кошачье воскресенье?

— Вкалываю.

— В филармонию-то свою ходишь?

— На хрена попу гармонь, а бригаде филармонь?

И ухмыльнулся безразмерным ртом, как последний

выжига. Вот оно, значит, как… Пока дул мужик литровку, градус съел его печенку. Это я к тому, что есть микроб и пострашней градуса. С градусом-то воюют вплоть до рукопашной, а с денежным микробом да шмутьем вытрезвитель не применишь и врача-нарколога не призовешь.

Хотел было завести обоюдный разговор, как у газетного киоска приметил крепкого гражданина с бездельной сигаретой. Артист, а не гражданин — покуривает, будто на экскурсию приехал.

— Здоров будь, Василий, — поприветствовал я.

— А-а, Фадеич, — как бы удивился он, пожимая мне руку своими тисками.

— Вот что, ребята… И остальные будут?

— Все, комплект, — заверил Эдик.

— Кочемойкин к тебе не пойдет, — сказал простая душа Валерка, — Матвеич гриппует, а Николай-окрас-чик из бригады уходит.

— Та-ак, — пропел я. — Разобрали легковушку, а собрали погремушку.

Гляжу я на ребят и не вижу их. Они ли, те ли? Те, да не те — лица стали как бы суше, глаза стали как бы уже. Полно таких людишек бредет себе без путеводной нити. А нить та для молодого человека есть думка о смысле своей жизни. Гляжу я на ребят… Да небось живут и наслаждаются. А наслаждаясь, не думаешь.

Постояли мы сумрачно и переминаясь.

— Айда ко мне, поскольку рядом.

— Фадеич, да вот кафешка, — показал рукой Валерка.

И то: кафе через дорогу. Нас четверо — аккурат на один столик. Что и случилось. Заказали мы по гуляшу с пюре, по компоту из сухофруктов и по бутылке пива.

— Чего, ребята, нового на автопредприятии?

— Установили инфракрасные горелки, — сообщил Эдик. — Подогревают бачки с водой под картером, мотор заводится с полуоборота.

— Фадеич, — сказал Валерка. — В Минске заработал автомеханизированный комплекс по ремонту моторов…

— А кузов? А ходовая часть? Нет, бригада нужна, — отозвался я.

— А я женюсь, — показал радостные зубы Василий.

— На ком? — был мой вопрос.

— Да на своей жене.

Выпили пивка. Мне охота и про женитьбу разузнать, и про дела ремонтные, и про Матвеича с Николаем, и про судьбу бригадную… Гуляш не ем — ребят оглядываю.

— Фадеич, давно мы баек не слыхали, — чмокнул губами Валерка.

Байка не червонец — всегда под рукой. Мне ее один водитель рассказал, пока я менял ему крестовину карданного вала…