Скарлетт Томас - Корпорация «Попс»

— Чем ты занималась, когда тебе было… ну, я не знаю, скажем, четырнадцать? — спрашивает Дэн.

— Четырнадцать? Господи. Э-э, вставала, шла в школу, возвращалась домой, делала уроки, ложилась спать.

— Батлер!

— Что?

— Ну а кроме этого ты чем занималась?

— Много читала. Помогала дедушке во всяких его проектах. Училась составлять кроссворды…

Он качает головой:

— То есть, по сути, ты и впрямь была самым скучным тинейджером в мире.

Он шутит, но во мне вдруг просыпается гнев.

— Ну а чем, по-твоему, должен четырнадцатилетний подросток заниматься в свободное время? Мир спасать? С инопланетянами общаться? Шпионом работать?

Похоже, он не врубается, шучу я или нет.

— Не знаю. Когда мне было четырнадцать, я, насколько помню, в основном смотрел всякие клевые передачи по ТВ.

— Ой, ну конечно. ТВ.

Теперь я точно разозлилась. Ничего не могу с собой поделать.

— А что? Что ты имеешь против ТВ?

— ТВ тебя одурачивает, и ты веришь, будто у тебя есть жизнь, которой у тебя на самом деле нет. Ты что, не понимаешь? По крайней мере, у меня была жизнь, пусть и скучная, как ты изволил выразиться.

— Боже мой… Алиса, успокойся.

— Нет. Ненавижу все это. Эту ретро-чушь, с которой все нынче носятся. Помните, как мы смотрели эту программу в семидесятых и сколько в ней было иронии? Я даже не знаю, как эти программы назывались, потому что у нас не было телевизора. Все это сильно смахивает на идиотскую ностальгию по тому, чего никогда не существовало. По пятнам на экране. Кажется, именно ты давеча говорил о том, что все на свете — только картинки. Ты должен понимать, о чем я говорю.

— Я понимаю. Но я не согласен. — Он спокойно прихлебывает чай.

— Что? Ты считаешь, во всей этой чуши есть какой-то смысл?

— Да. Я считаю, не существует разницы между повествованием на экране и повествованием в книге. И то и другое на самом деле излагается картинками, просто маленькие картинки на странице — буквы — складываются в слова, а картинки на экране — визуальные отсылки. Но только не говори мне, что сесть и прочитать историю чем-то принципиально лучше и полезнее, чем увидеть, как она разыгрывается на экране. Это чистый снобизм.

— Нет, не снобизм. Когда ты в последний раз видел телесериал длиной в пятнадцать часов, без рекламы и не по примитивному сценарию, который даже ребенку понятен?

— Что? Я не…

— Или телесериал, который ты смог бы сам срежиссировать? Выбрать места съемок на свой вкус? Смонтировать по своему усмотрению? Это происходит, когда ты читаешь книгу. Ты должен на самом деле в нее вжиться. Ты не просто сидишь себе и пассивно…

— Ты такой сноб, Батлер!

— Нет, я не сноб. Как бы то ни было, для протокола: я не утверждаю, что книг и всегда лучше фильмов. Я только знаю, что в общем и целом предпочитаю книги, хотя должна признаться, что лучше уж посмотрю какую-нибудь киноклассику, чем стану читать дерьмовый роман. И, разумеется, мне нравятся некоторые видеоигры. Но это просто мой выбор. Мне наплевать, что делают все остальные…

— Сноб.

— Дэн!

Он улыбается:

— Что?

— Надеюсь, ты знаешь, что вот-вот доведешь меня до белого каления.

— Хорошо, хорошо. Прости. И все же ты ужасный сноб.

— Дэн.

— Ох, ладно. — Он бросает корку сэндвича какой-то невидимой птице. — В любом случае, я даже не помню, с чего все началось.

— Ты сказал, что я была скучным тинейджером.

— Ой, точно. Прости.

— Потом я сказала, что ты едва ли был интереснее.

— А я и не был. Я только и делал, что все время дрочил.

— Ф-фу!

— И мечтал стать пилотом истребителя или астронавтом. — Дэн подливает нам обоим чаю из термоса, а я принимаюсь сворачивать сигарету. — Ну а о чем ты мечтала? Каковы были твои тинейджерские фантазии?

— Интервью продолжается, — говорю я со вздохом. — Фантазии? Ты имеешь в виду сексуальные?

— Ты прекрасно знаешь, что нет.

— Хорошо. Ну, большинство девушек-тинейджеров фантазируют о мужчинах, или о парнях, или как уж там в этом возрасте они называют лиц противоположного пола. О бойфрендах, настоящей любви, браке, детях… Или о дружбе. Это важная часть жизни.

— Значит, ты интересовалась этими вещами?

— Нет. Господи.

— Ну и о чем же ты тогда думала?

— Хм.

— Да уж, легче воду из камня выжать.

— Прости. Я же говорю, что была ненормальной. Э-э, ну, я постоянно волновалась по разным поводам. Как ты знаешь, мой отец сбежал, когда я была ребенком, и я переживала из-за него. Ну, понимаешь, мне хотелось знать, где он, вернется ли он когда-нибудь и так далее. Еще я читала много книг, взрослых книг. Если ребенком читаешь взрослые книжки, у тебя складывается довольно своеобразное представление о жизни… Хм, я думала о математических проблемах и о шахматах и мечтала о мести — это были дикие фантазии. Я начала придумывать, как стать властелином мира, но план получался слишком сложный… Почти все остальное время я просто пыталась остаться на плаву в невероятно запутанном мире, где сейчас ты популярна, а через минуту тебя травят, где стоит в первый раз явиться в школу в очках, и тебя тут же исключают из разряда нормальных детей и объявляют «четырехглазой». Я не носила очков почти до пятнадцати лет. Однажды они сломались, и дедушка склеил их скотчем. Никаких друзей тогда у меня вообще-то не было, а если бы и были — что ж, сомневаюсь, что они стали бы со мной в тот день разговаривать.