Аравинд Адига - От убийства до убийства

На площадку барабанщик Кешаву не пустил. Вход стоит две рупии, сказал он. Кешава вздохнул и направился обратно к кинотеатру, но по дороге увидел мальчишек, перелезавших через забор площадки, и последовал их примеру.

Борцы сражались в яме для прыжков, расположенной в центре площадки, – на одном трусы были серые, а на другом желтые. Рядом с ямой стояли, потряхивая для разминки руками и ногами, шесть или семь других борцов. Кешава никогда еще не видел людей с такими узкими талиями и огромными плечами, от одного только взгляда на которые у него перехватило дух.

– Начинается схватка богатыря Говинда с богатырем Шамшером, – объявил мужчина с мегафоном.

Этим мужчиной был Брат.

Борцы прикоснулись к земле, поднесли пальцы ко лбу, а затем бросились один на другого, точно бараны. Тот, что был в серых трусах, споткнулся, поскользнулся, и тот, что был в желтых, прижал его к земле; потом серый придавил желтого. Так оно и продолжалось некоторое время, пока Брат не растащил их, крича: «Какая схватка!»

Покрытые грязью бойцы отошли в сторону, омылись водой. Под трусами у них оказались, к удивлению Кешавы, еще одни трусы, в которых они и омывались. Один из них вдруг потянулся к другому и схватил за ягодицу. Кешава даже глаза протер, не сразу поверив, что увидел это.

– Следующая пара: богатырь Балрам и богатырь Раджеш, – объявил Брат.

Наполнявшая яму светлая земля уже потемнела в самой середке – там, где происходила основная борьба. Зрители сидели на травянистом откосе над ямой. Брат прогуливался вокруг нее, комментируя происходящее. «Вах, вах!» – восклицал он, когда один борец прижимал к земле другого. Над ямой вилось облако комаров, тоже, наверное, взволнованных состязаниями.

Кешава прошелся вдоль толпы зрителей, увидел пары мальчиков, державшихся за руки, некоторые из мальчиков прижимались щекой к груди друга. Ему стало завидно: ах, если бы и у него был друг, с которым он мог бы держаться за руки.

– Бесплатно пролез? – Это Брат подошел к нему. Он положил ладонь на плечо Кешавы и подмигнул. – Идея не из лучших – денежки-то за билеты мне идут, выходит, ты обжулил меня, негодник!

– Мне пора, – сказал, поеживаясь от стыда, Кешава. – Меня цирюльник ждет.

– К черту цирюльника! – взревел Брат. Он посадил Кешаву рядом с собой и снова принялся комментировать матч через мегафон.

– Я был таким же, как ты, – сказал, прервав комментарий, Брат. – Нищим мальчишкой, с пустыми карманами заявившимся сюда из деревни. И посмотри, чего я добился…

Он широко развел руки в стороны, и Кешава увидел, как они обхватывают борцов, продавцов арахиса, комаров, стоявшего у входа человека с барабаном, – Брат словно правил всем, что было важного в мире.

В ту ночь цирюльник пришел в проулок и обнял Кешаву, который уже укладывался спать.

– Эй! Куда ты исчез после кино? Мы думали, ты совсем пропал.

Он положил ладонь на голову Кешавы, поерошил его волосы.

– Ты мне теперь как сын, Кешава. Я скажу жене, что мы должны взять тебя в дом. Она согласится, и ты придешь ко мне. Это последняя твоя ночь здесь.

Кешава повернулся к брату, который откинул, чтобы послушать их разговор, угол одеяла.

Виттал накрылся с головой и повернулся к ним спиной.

– Делай с ним, что хочешь, – пробормотал он. – Я работаю, у меня своих забот хватает.

Однажды вечером, когда Кешава мыл автобус, чья-то трость пристукнула рядом с ним по земле.

– Горлодер! – Это был Брат, одетый в его обычную белую майку. – Ты нам нужен на митинге.

Автобус номер 5 доставил на Майдан Неру всех мальчишек автобусной станции. Здесь собралась огромная толпа. В землю были врыты колья, с которых свисали маленькие копии флага партии Конгресса.

В самой середке площади соорудили большой помост, над которым висел огромный портрет усатого мужчины в темных очках, воздевшего перед собой руки – так, точно он благословлял все сущее. Под портретом сидели шестеро мужчин в белых одеждах. Седьмой говорил в микрофон:

– Он хойка, но сидит рядом с премьер-министром Радживом Ганди и дает ему советы! И теперь весь мир видит, что хойка заслуживают доверия, что на них можно положиться, какую бы ложь ни распространяли о нас банты и представители других высших каст!

Спустя недолгое время к микрофону вышел и сам Член Парламента – тот, что был изображен на портрете.

И Брат тут же прошипел:

– Кричите!

Мальчики, стоявшие на задах толпы, набрали в грудь воздуху и завопили:

– Да здравствует герой народа хойка!