Иосиф Гольман - Ради тебя одной

Все решилось само собой, вечером. Выбывший с дистанции Вовчик пожелал мне удачи и остался в купе, стеречь вещи. А мы с Ингой двинулись в сторону безымянной речушки, на которую втроем уже ходили днем. Ее некрутые склоны были покрыты густой невыкошенной и успевшей выгореть под южным солнцем травой. Мне чертовски хотелось на этой траве посидеть или полежать. Даже если Инга не позволит ничего более, вечер все равно обещал быть приятным.

– Ты поаккуратней, – сказал мне Вовчик. – До «чехов» – полсотни километров.

– Ерунда, – отмахнулся я. – Глаза и уши есть.

На что Вовчик молча протянул мне еще одну штуку, которую мы должны были попользовать в мятежной республике: бесшумную малышку «ПСС». Обычно, когда говорят про бесшумное оружие, имеют в виду наворачиваемые на ствол глушители, в которых пороховые газы бродят до тех пор, пока не потеряют свою энергию.

Конечно, эти устройства ослабляют звук выстрела. Но отнюдь не делают его бесшумным: все равно пороховые газы должны уйти в атмосферу, а это и есть основная причина акустического эффекта. «ПСС» устроен совсем иначе: он действительно бесшумен. В этом пистолете калибра 7.62 миллиметра используются специальные патроны, условно разделенные на три части. Первая – стандартная: порох и капсюль. Третья – тоже обычная: пуля, зажатая краями гильзы. А в середине – оригинальное, хитрое устройство. Порох, взрываясь в таком патроне, давит образовавшимися газами не на дно пули, а на дно промежуточного поршня. Поршень под этим воздействием двигается аналогично поршню автомобильного двигателя. Ход его также ограничен, ведь его задача не вылететь из ствола, а только вышибить пулю, придав ей достаточно высокую начальную скорость – до двухсот метров в секунду. В конце хода поршень просто заклинивается, пороховые газы при этом остаются внутри патрона. А значит, и звука выстрела не будет.

Вот такое сокровище и передал мне Вовчик. Я оценил: он отвечает за «ПСС» и отдает его мне, идущему, прямо скажем, на… Нет, я-то знаю, что я, может быть, жениться иду. Но жест Вовчика, безусловно, благороден.

– Спасибо, – сказал я, привычно прилаживая «ПСС» к щиколотке. Очень удобно, только приходится носить широкие штаны.

Мы ушли с Ингой в абсолютно черную ночь и бродили до тех пор, пока ноги не устали. Я абсолютно ничего не боялся: ни «чехов», ни будущего. Даже образ моей бывшей жены слегка расплылся и при воспоминании о ней сердце не отзывалось болью. Я был опьянен идущей рядом со мной женщиной. Тем более что образ – это нечто отдаленное, даже немного мистическое. А Инга – вот она, легко ступает рядом, я дышу с ней одним воздухом и, слегка наклонившись в ее сторону, улавливаю запах ее прекрасных духов. А может, она сама так пахнет. От природы. Я уже и этому не удивлюсь.

– Смешной ты, – гладит она меня по коротко стриженному затылку. Наша парикмахерша говорит, что сейчас так модно. Нас ведь стригут не как солдат, а как модно.

– Почему? – спрашиваю я. Мы уже полулежим на той самой теплой траве, о которой я мечтал весь вечер. Рядом слегка шумит невидимая в темноте речка.

– Романтичный, – говорит она. – При твоей-то профессии.

– При какой профессии? – вяло настораживаюсь я. Мне совсем не хочется настораживаться.

– Сам знаешь, – говорит она и ложится на спину, откинув назад роскошные волосы.

Я, не веря своему счастью, начинаю раздевать Ингу. Она не сопротивляется, даже сама помогает. Ночь такая черная, что видны только ее глаза, возвращающие скупой блеск звезд. Луна еще молодая и света не дает вовсе.

Впрочем, зачем нам с Ингой свет? Когда она остается совсем без одежды, я различаю не только глаза: кожа у нее белая-белая. И очень нежная.

Потом она помогает раздеться мне, только брюки снимаю сам, чтобы девушка не испугалась, соприкоснувшись с металлом «ПСС».

Я обнимаю ее, прижимаюсь губами к губам. Она такая ласковая и нежная, что мне хочется плакать. Я всегда мечтал о женщине, которая будет мне без остатка отдаваться, а я буду жить только для нее.

– Оставайся всегда моей? – спрашиваю-прошу я.

– Нет, – спокойно отвечает моя неожиданная любовь. Это так внезапно, что я на миг выхожу из своего транса. Но – только на миг. Потому что она ласково мне помогает, и через несколько секунд нам становится не до размышлений. Ведь мы с Ингой – очень даже живые.

Когда я прихожу в себя, она уже наполовину одета. Прилегла мне под бочок и снова ласково гладит по голове.

– Почему – нет? – вдруг вспоминаю я.