Дидье Ковелер - Мой настоящий отец

На другое утро кладбищенский сторож едва не лишился чувств, обнаружив, что роскошная стелла с именем Жюля де Голланда вдребезги расколота, статуя разбита на тысячу осколков, а венки растоптаны, «будто полчища гуннов прошлись по ним после урагана» , так ты это описал.

Сторож был другом семьи и, как и все в Рубе — за исключением Гортензии! — знал об интрижке ее мужа-жиголо. Он сразу понял, кто и почему учинил разгром, и кинулся к вдове. Дверь и ставни дома были наглухо закрыты, сторож решил, что она укрылась у одного из братьев, успокоился и ушел восвояси.

В тот самый момент, когда старик барабанил в дверь, Гортензия лежала на полу в кухне, в луже растаявшего грязного снега, зажав в скрюченных пальцах рукоять топора. Во время «карательной экспедиции» она выместила гнев на камне, мраморе и цветах, а вернувшись, упала навзничь, сраженная приступом каталепсии. По иронии судьбы, жизнь ей спасла собачка Розетта, подаренная мерзавцем-мужем на годовщину свадьбы. Мороз был минус пятнадцать, кухня не отапливалась, малышка легла хозяйке на грудь и согревала ее теплом своего мохнатого тельца.

На другой день братья Лосфельды пришли навестить сестру, забеспокоились, взломали дверь и нашли Гортензию и Розетту — обе совсем окоченели и едва дышали. Жаркий огонь в очаге, растирание и водка привели в чувство и вдову, и пуделя, но Гортензия потом много лет ощущала отголоски первого припадка. Стоило ей разъяриться, и она вдруг застывала на месте и стояла, ничего не соображая и глядя в пустоту невидящими глазами. Ее обкладывали горячими компрессами, она приходила в чувство и как ни в чем не бывало заканчивала фразу или незавершенное дело. Избавил Гортензию от каталепсии скандально знаменитый профессор Шарко, применявший гипноз в медицинских целях. Излечение произошло на сеансе групповой терапии в большом амфитеатре больницы Сальпетриер, куда по странному стечению обстоятельств много лет спустя поместили ее впавшую в безумие дочь.

В заключение повести о первом браке Гортензии приведу твои каракули из голубой тетради:

«Любая другая женщина, столь жестоко раненная в самое сердце, пала бы духом, снова и снова вспоминая, как подло была обманута предметом своей страсти. Моя бабушка уже на следующий день открыла свой магазин, сообщив нескольким кумушкам — они не преминули довести ее слова до всеобщего сведения! — что прошлое мертво, похоронено и больше никто и никогда не должен говорить с ней об этой истории.

18 сентября 1969 года

Продолжение после операции!»

Ты восстанавливался долго и мучительно — целых три месяца, — прежде чем вернулся к жизнеописанию Гортензии. Она поправилась куда быстрей тебя, целиком отдалась работе, а заодно проверила на собственном опыте справедливость поговорки «Лечи тоску заботой». В магазин заявился брат ее покойного мужа и потребовал долю совместного имущества супругов де Голланд, полагавшуюся ему, как законному наследнику.

Гортензию словно обухом по голове ударили. В торговле ей не было равных, но в юриспруденции она ровным счетом ничего не смыслила и растрогалась до слез, когда ее драгоценный Жюль предложил включить в брачный договор статью об общности имущества супругов, она приняла это за наивысшее проявление любви.

По завещанию подлеца Жюля она получила непрошеного компаньона, который, в довершение всех бед, был близнецом усопшего.

И вот тут на сцене появился Жюль номер три — тоже красавец, но человек совсем иного пошиба. Жюль Леруж возглавлял кооператив оптовых торговцев пивом. Он искренне восхищался деловым чутьем и мужеством молодой вдовы, которая под грузом несчастий сбросила нескольких лишних килограммов, и не понимал, отчего она вдруг лишилась сил, вдохновения и интереса к работе.

Узнав о притязаниях шурина Гортензии, Жюль дал ей совет: не платить поставщикам и наделать побольше долгов. Как раз тогда на углу Парижского бульвара и парка Барбье, близ центрального перекрестка города, продавался участок под застройку. Почему бы Гортензии не купить его и не открыть там большой ресторан? Жюль немедленно устроил Гортензии ссуду от своего кооператива, и на оглашении завещания братец де Голланда едва не лишился дара речи, услышав, сколько денежек придется выложить кредиторам в случае вступления в права наследства. Его и след простыл.

Избавившись от наглого нахлебника, Гортензия Лосфельд и Жюль Леруж стали компаньонами и занялись строительством знаменитого «Кафе дю Парк»: на трех этажах расположились обычная пивная, шикарный ресторан и кабаре. Торговец пивом обожал эстраду и был прирожденным импресарио, поэтому на сцене кабаре дебютировали будущие звезды Морис Шевалье и Мистингет, выступали там и знаменитости — Майоль, Фрагсон, Фрегель…