Никколо Амманити - Да будет праздник

Когда ковбой снял шляпу, чтобы помахать Кьятти, Мантос увидел бандану с семицветным “флагом мира”.

Такую бандану носил Кашмир, солист рок-группы из Анконы Animal Death. Кумиров Мердера и Зомби.

Кашмир подозвал Мантоса:

– Эй! Официант, иди-ка сюда.

Мантосу пришлось обернуться.

– Вы мне?

– Да, тебе. Иди сюда.

Предводитель Зверей подошел, низко опустив голову. Выставил перед ними поднос с последним бокалом шампанского.

– А пивка не найдется?

– К сожалению, нет.

– Будь другом, сходи за кружечкой, а? А еще лучше тащи сюда сразу ящик!

Мантос кивнул.

Ларита хлопнула певца по плечу.

– Пойду пройдусь. Еще увидимся.

Предводителя Зверей поразил голос Лариты. Глубокий и хриплый. На затылке под ежиком волос виднелись два маленьких вытатуированных крыла ангела.

“Вот сюда и падет Дюрандаль”.

– Давай, – ответил ковбой. – Ты на какую охоту идешь? Я все не выберу.

– Ни на какую. Ненавижу эти вещи. – И Ларита ушла прочь, в нескольких метрах позади нее плелся Саверио, извергая про себя проклятия.

Мерзавка не идет на охоту. Только этого не хватало. Невезение продолжало преследовать его.

Певица неожиданно обратилась к нему:

– Извините, вы не видели Чибу… Фабрицио Чибу?

“Что еще за Чиба?”

Поскольку язык у Мантоса отнялся, он лишь пожал плечами.

Ларита, казалось, была обескуражена его невежеством.

– Писателя! Не знаете его? Он только что читал со сцены стихи.

– Извините, нет.

– Не важно. Спасибо. – Ларита смешалась с толпой.

Сильвиетта была права, эта мерзавка – защитница животных. И как прикажете ее похищать?

Мантос осушил последний бокал шампанского.

Фабрицио Чиба тоже принимал очередную порцию двойного скотча, усевшись за столик в сторонке. Было страшно подумать, что порноролик может оказаться в интернете.

– Братэлло! – Паоло Бокки направлялся к столику с еще одним стаканом мохито в руке. Судя по походке, он уже порядком набрался. Глаза налились кровью, он весь вспотел, словно только что отыграл баскетбольный матч. Под мышками на пиджаке обозначились темные разводы. Он ослабил галстук и расстегнул рубашку, из-под нее виднелся край шерстяной майки. Ширинка на брюках была расстегнута.

Хирург обнял Фабрицио за шею.

– Ты чего тут делаешь, один-одинешенек?

У писателя даже не было сил отреагировать по-настоящему:

– Ничего.

– Мне сказали, что ты прочитал грандиозные стихи. Жаль, я был в сортире, пропустил.

Чиба опустил голову на стол.

– Унылый ты какой-то. Что случилось?

– Моя репутация висит на волоске.

Бокки опустился на соседний стул и, закурив, глубоко затянулся.

Какое-то время оба молчали. Наконец хирург поднял голову к небу и выпустил облако дыма.

– Сколько можно, Фабрицио. Опять ты за свое?

– Ты о чем?

– О репутации. Скажи, мы с тобой давно друг друга знаем?

– Даже слишком.

Бокки пропустил колкость мимо ушей.

– С лицейских пор ты ни на йоту не изменился. Вечно озабочен репутацией. Словно кто-то постоянно следит за твоими поступками. Мне ли тебе объяснять? Ты же писатель, до определенных вещей своим умом должен доходить.

Фабрицио, потеряв терпение, обернулся к старому однокашнику:

– Что? О чем ты вообще?

Бокки зевнул. Потом взял его за руку.

– Значит, ты не понял. Эпоха репутаций закончилась, умерла, канула в Лету. Ушла навсегда вместе с прошлым тысячелетием. Не существует больше пятен на репутации. Перевелись, как светляки. Никто не совершает больше позорных поступков, кроме тебя, в своем воображении. Посмотри только на них. – Он кивнул в сторону массы, рукоплещущей Кьятти. – Мы катаемся в дерьме, счастливые, как свиньи в хлеву. Возьми меня, например. – Бокки, шатаясь, поднялся на ноги и развел руки, словно выставляя себя на всеобщее обозрение, но у него поплыло перед глазами, и ему пришлось опуститься на стул. – Я учился в Лионе у профессора Ролана Шато-Бобуа, у меня кафедра в Урбино, я заведую отделением. И что же, посмотри, на кого я похож. По старым меркам я ходячее позорище, человек, с которым невозможно общаться, набитый деньгами мужлан, наркоман, презренный тип, наживающийся на слабостях старых кошелок, – но ведь это не так. Меня любят и уважают. Меня приглашают даже в Квиринальский дворец на официальное празднование Дня Республики и наперебой зовут участвовать в медицинских передачах. Извини, но если уж говорить начистоту… Твоя передача на телевидении – разве не отстой?