Никколо Амманити - Да будет праздник

– Только сначала мы ее трахнем, верно? – спросил Зомби в явном возбуждении.

– Само собой, вначале сатанинская оргия. На следующий день о Зверях Абаддона будут греметь все телеканалы мира. Тут дела серьезные, не то что слухи о снесенной у монашки голове. Каждый из вас станет героем в сатанинской среде и врагом для остального мира.

Зомби поглаживал себе шею.

– Но нас железно вычислят, Саверио. Я не хочу в тюрьму.

Мантос покачал головой.

– Тебе она и не грозит.

– То есть как это?

– Элементарно. – Предводитель Зверей Абаддона медленно обернулся вокруг себя и упер руки в бока. – Нас никогда не вычислят. Потому что мы покончим с собой.

Звери молча переглянулись.

Первым заговорил Мердер:

– Эй-эй, минутку! Ты это серьезно, Саверио? Ты не перегнул?

– Во-первых, не зовите меня больше Саверио. Во-вторых, не бойтесь, смерть станет для нас сладким нектаром. Мы сядем одесную Люцифера. – Мантос поднял руки.

– Теперь преклоните колена и воздайте почести своему духовному отцу.

Все трое пали ниц.

Мантос наклонился, коснулся голов учеников и, расширив глаза, расхохотался.

Устраивая пикники на природе, римляне часто спорят о том, какой парк самый красивый в городе. В результате пальму первенства обыкновенно оспаривают вилла Дориа-Памфили, вилла Боргезе и вилла Ада.

Вилла Дориа-Памфили, расположенная за кварталом Монтеверде, самая большая и живописная; вилла Боргезе, в самом центре города, самая известная (кто не знает террасу Пинчо, откуда открывается незабываемый вид на центр Рима и на пьяцца-дель-Пополо?); вилла Ада самая старинная и запущенная из трех.

По скромному разумению автора этих строк, вилла Ада затыкает за пояс все остальные виллы. Она очень большая, около ста семидесяти гектаров леса, лужаек, зарослей терновника между виа Салариа, транспортной магистралью виа Олимпика и спортивным комплексом Аква-Ачетоза. На территории парка до сих пор водятся белки, кроты, ежи, дикие кролики, дикобразы, куницы и обширная популяция птиц. Должно быть, причина кроется в полной заброшенности парка, но факт остается фактом: стоит лишь ступить на его тропки, возникает ощущение, что ты оказался в настоящем лесу. Город с его шумами исчезает, и ты оказываешься посреди вековых пиний, лавровых рощ, глинистых тропок, петляющих между непроходимыми зарослями ежевики и чащей валежника, крапивными полянами и широкими лугами, поросшими дикими травами. Меж листвы виднеются увитые плющом заброшенные постройки, проросшие дикой смоковницей разбитые фонтаны и невесть для чего возведенные бункеры. Если вы не очень хорошо знаете парк, лучше в одиночку в глубь леса не заходить, рискуете заблудиться на несколько дней. Под виллой Ада петляют катакомбы Присциллы, где первые христиане хоронили своих мертвецов.

В северной части парка, помимо большого искусственного пруда, возвышается засаженный деревьями холм, носящий имя Форт Антенны, потому что в конце девятнадцатого века итальянские вооруженные силы возвели здесь фортификации для защиты Рима от атак французов. Когда Рим еще не существовал, в этом месте ужестоял древний город Антемны. Его название, по мнению римского историка Варрона, происходит от ante amnem (“перед ре кой”), потому что тут Аниен впадает в Тибр. Отсюда город контролировал движение по реке в сторону брода в районе Тибрского острова. Ромул в 753 году до нашей эры захватил город, его жители получили римское гражданство и вернулись на свои земли как поселенцы-колоны. С третьего века до нашей эры город переживает упадок и запустение. В эпоху заката Рима на высотах Антемн, готовясь к нападению на город, останавливались пришедшие с севера готы Алариха. Затем на столетия название местности сходит со страниц хроник, нового упоминания приходится ждать до семнадцатого века. Рим тогда был далеко, а здесь простирались пашни. Здешние земельные угодья принадлежали Ирландскому колледжу. Затем в 1783 году землю купил князь Паллавичини, построивший здесь виллу. В середине девятнадцатого века имение перешло князьям Потенциани, а в 1872 году, купленное королевской семьей, стало фамильной римской резиденцией. Виктор Эммануил II, большой любитель охоты, приобрел смежные участки, чтобы устроить здесь свое охотничье угодье.