Михаил Чулаки - Во имя Мати, Дочи и Святой души

Свами молчала.

– Я не знаю, сладкая Свами, может, это соблазн такой и грех гордыни. Но я же тебе всё-всё говорю, как перед Госпожой Божей. Всё-всё-всёшеньки! – перестраховалась Клава, пугаясь долгой паузы.

И дочерне присосалась к соскам воплощенной Мати Божи. Сперва к левому, потом к правому.

– Да-а… Да-а… Вразумила тебя Госпожа Божа, сестричка Калерочка. Только как же их собрать ради тебя?!

Ни одной опасной мысли Свами не прочитала! Закрыла ей глаза духовные Гспожа Божа!!

– Надо с какой-нибудь группой сговориться, – переживая восторг спасения, зачастила Клава. – Очень хорошие душевные группы есть: «Ангелы Ада»! То есть нет, прости меня, Божа! Другие «ангелы» – «Ангелы моря». «Пишите письма», такая группа. Вот мы им как бы и напишем. «Айседора» – я не знаю, но звучит заманчиво. С группой сговориться, они начинают, и я выхожу и в том же ритме. Но подменяю слова.

– Вразумила тебя Госпожа Божа. Мати, Доча и Святая Душа все собрались вместе и улыбаются радостно… А я вот что подумала, сестричка: не буду больше я воплощать Дочу Божу на каждой радости. И Госпожа Божа не советует. То есть буду на каждой радости вечерней воплощать – тебя одну. Чтобы всем понятно, и попутчицам, которые в ДК приходят: вот Мати Божа, вот Доча Божа. И пусть тебя все зовут: Дэви. Добрая Дэви. Не ровня ты им больше. Быть им у тебя отныне в радости и повиновении. И комнату тебе отделю – за братом Витей следующую.

Клава припала к Свами, расточая благодарные поцелуи. Она теперь Доча Божа навсегда – как и дерзнула возмечтать после первого пробного воплощения. Госпожа Божа ведет ее неудержимо со ступеньки на ступеньку!

Но и посреди восторга не могла Клава не помнить, что не выдержала Свами испытания на всеведение! Укрыла Госпожа Божа мысли Клавы от Свами своим сверкающим божьим плащом!

Свами мягко клонила головку Клавы ниже и ниже. Клава поняла, что от нее требуется, и припала покорно к материнскому мысу, царапаясь об отросший с утра миллиметровый ежик. Она трудилась спокойно и старательно, ожидая действия, как врач ожидает скорого действия рвотного лекарства. Греховно вспомнила Клава отвратительную Пупочку, но не очень гнала опасную мысль, не боясь больше грозного всеведения Свами.

Не сравнить мерзкие джунгли Пупочки с пологими полями Свами. Со Свами не противно – но скучно. Тоже работа как работа. Мамусенька учила, когда Клава не хотела ходить в первый класс: «Работать и учиться – не петь и веселиться!» Тоже в рифму сказала. Оба они у Клавы любили рифмами перекликаться – родительский рэйв доисторический. И если Клава готова была работать, не веселясь, в мерзостях Пупочки ради сверкающей квартиры Наташи, неужели не поработает у Свами, чтобы возвышаться недоступно в сане Дэви над покорными сестрами?

Открылась дверь и Клава узнала шаркающие шаги кухонной сестры Нади. Накрывала стол, судя по звяканью посуды. Стыда нет и отгороженности, по слову Госпожи Божи, и Клава ничуть не отвлеклась от своего дела. Тут же и действие сказалось наконец, «божа-Божа-БОЖА-БО-ОЖА!!», – зарычала Свами, задергалась, и Клава поспешно поднялась к сосцам, чтобы не передавили ей тонкую шейку свамины бедра – как это случилось с неудачливым Иваном Натальевичем.

Надя суетливо накрывала на стол.

– Повечеряем вместе вдвоем, добрая Дэви, – сказала Свами домашним голосом.

– Радуюсь и повинуюсь, сладкая Свами.

– Ты мне теперь можешь отвечать просто: «Спаси Божа».

– Спаси Божа, сладкая Свами.

Туповатая Надя словно угадала ход событий: на столе возвышалось шампанское.

Папусик Клаве с первого класса по наперстку подносил «под аппетит» – не шампанского, конечно, у них дома только один жидкий продукт водился. «Самый калорийный», как не уставал учить папусик. Так что шампанское ей – что святая вода.

Надя наконец ушаркала восвояси, не мешая беседе Свами и Дэви.

На радости вечерней Свами представила добрую Дэви Сестричеству.

Брат Григорий помог ей выскользнуть в свет из-под воздвигнутой Свами живой арки. Клава потерлась плечами о материнские ляжки фамильярно, как не делала при прежних своих временных воплощениях. Теперь она будет выходить таким путем постоянно, а потому трепета не испытывала.

Свами накинула на нее новый плащ – словно еще более серебряный, а по нижней кайме многоконечные звезды – лишь лучами покороче чем у Свами.

Сестры и братья подступили к ней с покорными целованиями.

– Яви свою волю, добрая Дэви, – пригласила Свами. – Чей грех ты искупишь сегодня любовью своей?